— Где русские пленные? Говори, где находятся русские пленные! — потребовал Растов у мужчины в просторных оранжевых штанах и зеленой майке, который стоял впереди всех, горделиво вывернув назад плечи, выкатив неспортивную грудь и разведя в стороны руки со следами давно прошедшего романа с гантелями — он словно бы хотел закрыть телом своих товарищей, загородить, уберечь. (Растов знал: так обычно ведут себя прирожденные руководители.)

— Они… там! Где-то там! Спят! — дрожа всем телом, сказал мужчина в оранжевых штанах, кивнув на северное здание.

Растов жестом велел Суботе: мол, сходи-ка, разберись, — а сам продолжил допрос.

— Где охрана фабрики? Сколько человек охраняет это место? Где посты охраны? — Типовой переводчик «Сигурд» исправно доносил прямые, как рельса, вопросы Растова до иноземной творческой интеллигенции, находящейся в состоянии, близком к обморочному.

— Тут было человек десять… Может, больше… Я не считал. Ночью обычно дежурили трое… Они хорошие люди были, не пехлеваны даже… Многие старше меня… Командир у них, Радхан, хвалился, что пять внуков у него… Вы, пожалуйста, их не убивайте… Все люди — братья.

«Братья оно-то, конечно, братья… Вот только зачем вы тогда войну затеяли?» — Растов нахмурился, но промолчал.

Из сказанного смуглым лидером съемочной группы следовало, что шелковая фабрика серьезной охраны не имела. Если у командира Радхана пятеро внуков, значит, ему наверняка лет шестьдесят… Хороший возраст для адмирала, но, согласимся, не самый подходящий для командира взвода.

Вывод напрашивался сам: фабрику охраняли убеленные сединами демы из резерва второй очереди. Простые операторы машинного доения верблюдов, которых милитаристы из Народного Дивана обрядили в форму и потащили через тысячу парсеков геройствовать, обезумели от страха, завидев первый раз в жизни русский танк…

Вот и весь секрет быстрой победы.

«Где-то даже обидно для претенциозного командира», — честно отметил Растов.

Январь, 2622 г. Шелковая фабрика Планета Грозный, система Секунда

Тем временем возвратился Субота.

Даже в свете фар было видно, что его простоватое лицо сияет ликованием. Стрелок-оператор победно размахивал руками и неостановимо жестикулировал — по своей дурацкой привычке завсегдатая рок-концертов для подростков из неблагополучных семей.

— Мы победили! Наши спасены! — кричал Субота. — Они там!

— А почему сами не вышли?

— Да одеваются они! Умываются! Ночь же вроде на дворе! Давили спатку!

Вскоре выяснилось, что пленные так умаялись за двенадцатичасовую смену на фабрике, что и впрямь спали без задних ног. И никто из них даже не слышал, как во двор их тюрьмы въехали грохочущие машины-спасители.

Да, пленные действительно работали! Двенадцатичасовую смену!

Но вовсе не потому, что Великой Конкордии вдруг захотелось высокосортного шелка с планеты Грозный — того самого, о котором знатоки отрасли слагали поэмы в прозе. А потому, что дирекция «Золотого Канала» решила: чтобы угодить Народному Дивану, нужно снять цикл репортажей с широким общественно-политическим звучанием. О том, как друджванты, изъятые бриллиантовой рукой Ахура-Мазды из своей упаднической и паразитической среды, познают радости честного производительного труда на благо дружбы народов. (Бенефициантом таковой подразумевалась знающая толк в прекрасном аристократия Великой Конкордии, для которой-то и понашьют из этого шелка постельного белья, трусов и халатов.)

В репортажах планировалось показать русских танкистов (как раз из роты Растова), потеющих в прожарочном цеху, где коконы шелкопряда подвергаются тепловой обработке, чтобы в них издохли личинки. Вчерашних пехотинцев, которые, отмывшись и отъевшись, надели чистые комбинезоны и помогают роботам отквашивать коконы. Самоуглубленных медичек, прилаживающих подготовленные коконы на разматывальные станки. Крупным планом — по-детски милое личико в веснушках и две рыжие косы, спускающиеся на плечи из-под белой косынки…

— Мы шли на шедевр! Мне нравился буквально каждый кадр! — с фирменной клонской страстностью вещал руководитель съемочной группы, теперь Растов зачем-то знал, что его зовут Дихр. — У русских моделей такие выразительные лица! В них столько духовности, столько связи с Небом! — Дихр мечтательно закатывал глаза.

— А что с ранеными? — почти не слушая болтовню Дихра, спросил Растов у Суботы.

— Сказали, один скончался еще вчера. Но двое других чувствуют себя боль-мень… Сейчас их принесут на носилках, я уже распорядился.

— Как фамилия… скончавшегося?

— Кажется, Дужкин… Или Дугин.

Несмотря на то, что новость была печальной, Растов вздохнул с облегчением. Главное, что не Хлебов.

Вскоре во двор потянулись спасенные.

Первыми высыпали семь пехотинцев во главе со старшим лейтенантом. Ни одного из них Растов не знал.

Старлей подошел к нему, отдал честь и представился:

— Старший лейтенант Танич, 57-й отдельный охранный батальон. Защищали спецобъект в Шахтах. Были атакованы танками противника, попали в плен.

— Давно? — спросил Растов.

— Дней пять уже… Сразу начали готовить побег! — поспешно добавил старлей, которому в глазах капитана-танкиста почудился незаданный вопрос. — А потом клоны привели пленного инженера Оберучева, он был знаком накоротке с дирекцией завода. Именно Оберучев навел меня на мысль о почтовых голубях и составил шифрованную записку… Представляете? У него, оказывается, фотографическая память! Шифрует что угодно налету! Говорить шифром может!

— Внушает.

— Нам с Оберучевым удалось отправить трех птиц. Вы наше послание получали?

— Получили одно. Благодаря ему мы здесь.

Старлей просиял.

— Ну слава богу!

— Не то слово… Слушайте, старлей, а куда подевалась охрана?

Танич пожал плечами.

— Похоже, разбежались… Все до последнего гаврика. — На лице пехотинца не было и тени удивления, словно Танич не сомневался: в аналогичных обстоятельствах он лично поступил бы так же.

Растов поглядел на часы и с ужасом обнаружил, что прошло уже целых девять минут, а освобожденные пленники до сих пор не заняли места в грузовиках.

Это наполнило его сердце тревогой. Какой бы трусливой ни была охрана из резерва второй очереди, она наверняка попыталась вызвать подмогу. Другой вопрос — удалось ли ей это?

Ведь недаром они взяли с собой разведывательный танк ПТ-50! Нужен он был потому, что данная модификация, ПТ-50ИНБ, несла помимо нескольких полезных разведустройств еще и станцию инфоборьбы малого радиуса действия «Шут». Благодаря «Шуту» танк уверенно глушил радиоуправление фугасов и противобортовых мин, а заодно забивал в радиусе километра любые носимые средства связи.