Оценив расстояние, я понимаю, что путь на Залди действительно не занял бы много времени, заодно и сигнал бы отправила. В первое мгновение от этой мысли в голове рисуются радужные картинки. Но стоит все обстоятельно взвесить и перевести взгляд на Тео, который лежит передо мной едва дыша…

Нет! Нельзя оставлять его одного в этой пещере. Вдруг что-то пойдет не так, и я не вернусь? Рано или поздно костер погаснет, а он умрет тут один без посторонней помощи. Будем держаться вместе, лечиться тем, что есть, и обходиться подручными средствами.

Решение принято, я приступаю к перевязке. Кровотечение остановилось само собой, по крайней мере снаружи. А вот если имеется внутреннее, то здесь без специальных инструментов и оборудования я бессильна. Остается только наложить целебную оххшу и молиться.

Как и мой дикарь когда-то, я разминаю лишайник специальной ступкой, развожу кипяченой водой до состояния кашицы и накладываю на рану. А еще оттираю засохшую кровь с его живота и ладоней, бережно прохожусь влажной тканью по мужскому лицу.

Он крепко спит. Широкая грудь мерно вздымается и опускается. Пользуясь возможностью, я присматриваюсь к его чертам, казавшимися мне поначалу грубыми, а сейчас даже привлекательными. Кончиками пальцев невесомо касаюсь мужской щетины, жесткой, но вовсе не колючей и отталкивающей, как мне представлялось. Осмелев, я и вовсе опускаю ладонь на его щеку.

– Держись, Тео. Я с тобой. Все будет хорошо, – шепчу, будто мантру, и напоследок целую в лоб, проверяя температуру. Так мама делала, когда я была еще ребенком.

– Мейди… – срывается с его губ сквозь сон, а голова клонится в сторону моей ладони, будто просит ласки.

Инстинктивно я отрываю руку. Сердце колотится, как ошалелое.

«Сейчас же прекращай это безумие! С чего тебе вообще взбрело в голову приласкать его? Он же оборотень! Дикарь с другой планеты!» – кричит где-то внутри голос разума, но я отмахиваюсь от него, как от навязчивой мухи, убеждая себя, что поступаю так из жалости и обычного человеческого сострадания, не более.

* * *

Прежде чем отправиться на реку за водой, в этот раз я как следует готовлюсь. В одной руке держу ведро, в другой – нож, еще и Брука беру с собой для подстраховки. Погружая ведро в воду, не свожу глаз с серебристой поверхности. Здесь всегда так, тихо и красиво, девственно-чистая природа радует яркими красками, незатейливыми звуками и сочными запахами… до поры до времени, пока на тебя не выскочит очередная хищная тварь.

Дотащив воду до пещеры, я принимаюсь разделывать того самого зверя, которого на днях принес Тео. Сперва мне жалко пушистика, но он уже мертв, а есть хочется так, что желудок сводит. В итоге дело идет быстрее, чем с птицей. Снимаю шкуру, разрезаю на куски и варю на костре что-то вроде супа.

Когда пещера наполняется аппетитными запахами, Брук одобрительно виляет хвостом. Я и сама собой горжусь. Расскажи тому же Рону о моих приключениях на Зирте, не поверил бы.

На сытый желудок чувствую себя на порядок лучше. Я и Тео пытаюсь накормить, но он отказывается от еды, лишь маленькими глотками пьет воду из моих рук и снова отключается.

Подкидывая в костер очередное полено, осознаю еще одну проблему, которую должна как-то решить: запасы дров тают на глазах, а с топором я отродясь дела не имела. В мужских руках он взлетал так легко и уверенно, всякий раз попадая точно в цель. Только мои руки, видимо, растут не из того места. Другого объяснения, почему я дважды не могу попасть в одну и ту же точку, просто не нахожу.

Перепугав местных птиц и порядком пропотев, я наконец приноровилась. Стопка дров стала понемногу расти. Поднимаю голову к небу, вытирая потный лоб рукавом куртки, и не понимаю, что это: у меня в глазах потемнело, или за работой я не заметила наступления сумерек?

Что ж, придется поторопиться, за меня дров никто не нарубит, а без огня в этой пещере мы просто окоченеем к утру.

Добравшись до кровати, я устраиваюсь под шкурой рядом с Тео. Обычно от него теплее, чем от костра, но не сегодня. Желая согреть раненого, я получше укутываю мужчину и несмело обнимаю рукой. На мою долю за этот день хватило испытаний, и я почти сразу отключаюсь под звук его мерного дыхания.

Только ненадолго. Ночью у Тео поднимается сильный жар, и он начинает бредить. Руки и ноги ноют от усталости, зато я подскакиваю почти сразу.

– Кайнен, Кайнен! – кричит он в голос и мечется во сне, дергая сжатыми кулаками.

В таком состоянии к нему и приближаться-то страшно, может задеть ненароком. Кто знает, с какими демонами он сражается в своих видениях? Но и бездействовать нельзя, когда температура зашкаливает. Он мне нужен живым, потому что без него на этой планете и я не жилец.

– Тихо-тихо… Это я, Мейди.

Откидываю в сторону шкуру и подхожу ближе. Он реагирует на мой голос и немного успокаивается.

– Прости, Тео, но я должна тебя раздеть, иначе не сбить жар, – зачем-то извиняюсь, робко стягивая с мужчины ботинки, а затем и носки со штанами. Когда он остается передо мной в одних трусах, я смотрю на него так, словно впервые увидела.

«Господи, до чего же здоровый! Одни литые мышцы», – хлопаю глазами, не зная, с какого края подступиться. Я ведь прежде толком и не касалась мужчин, для меня они все будто с другой планеты.

Полощу тряпку в воде, отжимаю, и принимаюсь обтирать его могучее тело, начиная со лба и рук.

– Вот так, сейчас станет легче.

– Мейди… – то ли бредит, то ли действительно отзывается, не открывая глаз, а я спускаюсь все ниже. Прохожусь влажной тканью по его твердой загорелой груди, кубикам пресса, невольно присматриваясь к трусам, точнее, к их содержимому.

«Не время для этого!» – даю себе мысленный подзатыльник, но ничего не могу с собой поделать, край глаза так и косится в эту сторону.

Пусть там ничего и не видно, размеры впечатляют, давая разыграться воображению. Такое уж оно, женское любопытство, куда не запихивай, все равно найдет выход.

В эту ночь я справляюсь, жар отступает. Утром, когда приходит время менять повязку, я замечаю, что внешний вид раны улучшился. Тео идет на поправку. Даже соглашается отведать сваренного мной бульона. Кормить такого здоровяка с ложки оказывается забавно. Он и сам не в восторге от этого, будто стыдится моей заботы, но слишком ослаб, чтобы есть самостоятельно.

Следующие два дня мой подопечный проводит в постели.

«Сон – лучшее лекарство», – успокаиваю я себя, надеясь, что совсем скоро он наберется сил и встанет на ноги. Я и сама едва не падаю от усталости, глаза слипаются на ходу. Вот только позволить себе такую роскошь, как сон, в течении дня я не могу. Дрова, еда и чистая вода заканчиваются слишком быстро. А ночью начинаются новые испытания.

Температура больше не поднимается, но Тео снова и снова мучают кошмары. В каждом своем сне он продолжает с кем-то отчаянно сражаться и звать Кайнена. Знать бы еще, кто этот засранец, который не дает человеку покоя, а мне нормально выспаться, я бы и сама его позвала.