– Правда? А я почему-то думала, что могу решать сама, за кого выходить замуж. – Ребекка раздраженно побарабанила пальцами по столу.

– Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду, – примирительно сказал Виктор. – Просто следовало предупредить меня, что хочешь сделать объявление, и я бы все устроил.

– На самом деле, строго между нами, я еще не сказала «да».

На другом конце провода повисло затяжное молчание.

– Что? Ты издеваешься? – В голосе Виктора звучала паника.

– Я сказала Джеку, что должна подумать. И думаю. Я не виновата, что он решил форсировать события и подтвердить информацию о помолвке, не дождавшись моего согласия.

– О боже, Ребекка! Если ты дашь задний ход, поклонники Джека завалят тебя письмами ненависти и начнут бойкотировать твои фильмы!

Кровь бросилась ей в голову.

– Виктор, мне надо подумать, – твердо повторила девушка.

– Ладно. Только на этот раз не забудь сообщить мне свое решение. Сперва Джеку, а потом мне. Очень надеюсь, что ответ будет положительным. Не вешай нос, малышка, – добавил он. – Не понравится – всегда можно развестись. Сейчас наступает поворотный момент в твоей карьере, и я не хочу ставить ее под угрозу негативной рекламой.

На той стороне снова замолчали, а затем раздался неуверенный голос:

– Ничего не случилось, точно?

– Да успокойся уже! – Ребекка начала терять терпение.

– Ладно, разберемся. Только не позволяй никаких вольностей этому англичанину, который играет твоего любовника. У него жуткая репутация.

– Лекция окончена? Может, тебе интересно, как прошел первый день съемок?

– Послушай, крошка, давай поговорим в другой раз, а? Мне пора выдвигаться на встречу.

– Ладно.

– Умница! Позвонишь мне попозже?

– Хорошо. Пока.

Завершив звонок, Ребекка раздраженно уставилась на свои атласные туфельки. Она знала, что Виктор желает ей добра. Он очень хороший агент и делает все правильно. Но порой его опека заходит слишком далеко. Он мне не хозяин и даже не отец, сердито подумала она.

Окинув взглядом ряд черно-белых фотографий в серебряных рамках, Ребекка по-хорошему позавидовала хозяину дома: у него была настоящая семья, он знал своих предков, живших много поколений назад. На одном из снимков мать Энтони держала за ручку хорошенькую маленькую девочку с длинными белокурыми кудряшками; должно быть, его сестру. Поднявшись из-за стола, Ребекка бросила взгляд на старый дорожный будильник. До начала послеобеденных съемок осталось двадцать минут, а надо еще перекусить.

Без четверти восемь, услышав негромкий стук в дверь, Ребекка подумала, что не стоило принимать приглашение Энтони – она страшно устала.

– Вы готовы? – В дверь просунулось розовое лицо миссис Треватан.

– Спущусь через несколько минут.

Сбросив халат, она влезла в джинсы и футболку и привела в порядок непривычную короткую прическу. Посмотрелась в зеркало. Без косметики лицо из-за нового цвета волос казалось болезненно бледным.

Спускаясь по лестнице, Ребекка задумалась о том, насколько миссис Треватан предана своему хозяину. Их отношения словно пришли из другой эпохи, как будто время никак не повлияло на Астбери-холл и его обитателей.

Девушка остановилась перед дверью в столовую и постучала.

– Войдите.

Толкнув дверь, Ребекка увидела, что Энтони уже восседает во главе изящного длинного стола. То, что он сидел один в огромной комнате, за столом, где могло поместиться много людей, только подчеркивало его одиночество.

– Добрый вечер. – Хозяин с улыбкой указал на прибор слева от себя, встал и отодвинул стул.

– Спасибо, – неловко пробормотала Ребекка.

– Вина? – спросил Энтони, вернувшись на место и подняв с серебряного подноса графин с рубиново-красной жидкостью. – Кларет прекрасно подходит к говядине.

– Разве что совсем немножко. – Ребекка редко пила спиртное, а тем более – красное вино. Говядину она тоже не слишком любила.

– Разумеется, у моей дорогой матери был дворецкий, который наливал и подавал вино, – пожал плечами Энтони, – но, когда он ушел на пенсию, у нас не оказалось денег, чтобы найти ему замену.

– Не представляю, во сколько обходится содержание такого дома…

– Об этом лучше не думать, – вздохнул Энтони.

Вошла экономка с подносом и поставила перед ними по тарелке супа.

– Но мы пока держимся, не так ли, миссис Треватан? – с теплой улыбкой обернулся к ней Энтони.

– Да, милорд, – кивнула экономка и вышла.

– Миссис Треватан справляется с хозяйством практически в одиночку. Не представляю, что я буду делать, если она решит уйти. Ну ладно, давайте есть.

– Она всю жизнь здесь проработала?

– Да, как и ее предки. Ее мать, Мейбл, нянчила меня в детстве.

– Наверное, приятно знать историю своей семьи, – сказала Ребекка, опустив ложку в суп.

– Пожалуй. Хотя, как я уже упоминал, со смертью Вайолет все начало приходить в упадок. Вам известно, что платье, в котором я увидел вас сегодня утром, принадлежало ей?

У Ребекки мурашки поползли по коже.

– Правда?

– Да. Ее дочь Дейзи, то есть моя мама, сохранила платья в идеальном состоянии.

– Как я понимаю, Дейзи не знала свою мать, ведь Вайолет умерла родами?

– Да, и все-таки она боготворила Вайолет, вернее, свое представление о ней. А я боготворил ее, – печально произнес Энтони.

– Давно умерла ваша мать?

– Двадцать пять лет назад. Если честно, я до сих пор по ней скучаю. Мы были очень близки.

– Потерять мать – это самое страшное, – согласилась Ребекка.

– Видите ли, у нас больше никого не было. Она стала для меня всем.

– А что случилось с вашим отцом?

Лицо Энтони буквально потемнело.

– Он был скверным человеком. Бедная мама чего только не натерпелась с ним! Отец с самого начала терпеть не мог Астбери и почти все время жил в Лондоне. Мамочка ни капли не огорчилась, когда он умер в грязном борделе в Ист-Энде. Напился, как свинья, упал и сломал себе шею.

Энтони содрогнулся. Ребекка прекрасно понимала его чувства. Ей вдруг захотелось поделиться своей болью, и все же она не могла открыть тайны своего прошлого практически незнакомому человеку.

– Простите, вам, наверное, тяжело об этом вспоминать, – промолвила она.

– Мне было всего три года, так что я почти не помню отца. Не могу сказать, что мне его не хватало. Ладно, давайте больше не будем говорить о прошлом. – Энтони отложил ложку. – Расскажите лучше о себе.