с ними, смотрела, как они поступают и что решают, а мечтала о восстановлении Беллум. Когда ей исполнилось пятнадцать, Эмма начала разрабатывать план действий. Она выбрала сначала обучиться до восемнадцати лет всему тому, что необходимо знать наследникам. Эмма хотела стать достойной своих людей и уже, потом найти свой народ и спросить их, нужно ли им восстановление Беллум. Она не помнила, в силу возраста, почему начались беспорядки, и решила узнать об этом побольше, чтобы как-то исправить ситуацию, предложить своим людям что-то иное. Родители Раймона предоставили Эмме богатую библиотеку исторических материалов.

И Раймон, и Дож были влюблены в эту девочку. Она испытывала симпатию к обоим, но понимала, что если выберет кого-то из них, то дружба мальчишек будет разрушена. Однажды мальчишки позвали Эмму и спросили ее напрямую – кто из них ей нравится больше? Они заранее договорились, что, кого бы Эмма ни выбрала, второй примет этот выбор.

– Хорошие мои – ответила девочка. – Я люблю каждого из вас, но люблю как брата. Ведь вы и есть братья – и для меня, и между собой. Прошу вас, мальчики, пусть все так и останется».

Мальчишки были в растерянности. Они ожидали, что она выберет кого-то из них. Если – Раймона, Эмма станет королевой Клауза в свое время, и будет править вместе с мужем. Если она отдаст предпочтение Дожу, он поможет ей восстановить Беллум, и они будут править там. Любой из раскладов выгоден наследнице, но отдаляет мальчиков друг от друга. Эмме больше нравился Дож. Ей импонировала мысль о восстановлении Беллум вместе с Дожем, но она понимала, что у Раймона нет никого, кроме Дожа, кому бы он мог так доверять, и из уважения к своим спасителям, не могла лишить Раймона такого помощника. Поэтому Эмма поступила так, как поступила. Они втроём остались друзьями, а мальчишки пообещали найти подруге самого достойного мужа. На том и порешили, хотя наследницу и позабавила данная ситуация.

Раймон был определён родителями на учебу в Академию правителей. В те годы в Академии учились только прямые Наследники, и поэтому Раймон уехал один. Ни Дожа, ни Эмму с ним не пустили. Все трое очень скучали в разлуке, и Раймон думал, что пока он на учебе, Дож и Эмма договорятся о браке. Но этого не произошло. Девочка не стала отступать от своего плана.

Они регулярно обменивались письмами. Дож рассказывал о том, что занимается активным самообучением. Обучение Дожа, равно как и Эммы, было регламентировано родителями Раймона. Оно включало в себя основную грамоту, изучение всех языков, а также истории и географии других королевств, с которыми Клауза ведёт дела, этикета на международном уровне, включающего практическую психологию, экономику и физическую культуру. Все остальные знания добывались из книг самостоятельно, благо положение Дожа и Эммы позволяло брать книги из библиотеки в неограниченном количестве.

Раймон рассказывал Дожу о своей учебе. Он изучал международные взаимоотношения, языки соседей и партнеров Клауза, дипломатический этикет, все о Клауза, историю, географию, политику, юриспруденцию, экономику, физическую культуру и много факультативов. Неожиданно любимым предметом Раймона стала «Теория королевской власти». На этом предмете рассказывали об избранности королевских семей и их исключительном положении в обществе. Раймону понравилось чувствовать себя особенным. Постепенно он стал считать себя избранным, тем, кто несёт пользу людям уже фактом своего существования.

Одним из любимых занятий Дожа было переодеться в простую одежду и гулять по улицам столицы. Он осматривался вокруг, разговаривал с подданными, и о результатах этих бесед рассказывал Раймону в письмах. Вначале Раймон очень внимательно читал письма Дожа, размышляя над ними, но со временем перестал даже вскрывать конверты, считая это ниже своего достоинства. У наследника в Академии был личный помощник, который в том числе фильтровал его почту.

С Эммой переписка была не такой интенсивной. Она мало писала о себе, в основном задавала вопросы. Наследнику это очень льстило. Раймон всегда подробно рассказывал подруге в письмах о своих делах и излагал свои взгляды на всё. Эмма считала юношу наивным романтиком, но никогда не писала ему об этом. В глубине души девочке очень хотелось верить, что Раймон создаст то великое королевство, о котором он мечтал вместе с Дожем. Хотя нотки изменений, звучавшие в последних письмах Раймона, которые он уже даже не сам писал, а диктовал помощнику, вызывали у Эммы сомнения в том, что мечты юноши остались прежними. В одном из писем он намекнул, что по возврату намерен жениться на Эмме, так как она единственная среди его знакомых девушек имеет королевскую кровь. Эмма отказала, и Раймон не стал настаивать, рассчитывая, что его отец прикажет девушке выйти замуж за него, когда придет время, и она подчинится. Раймон даже собирался написать об этом отцу, но помощник его отговорил, заявив, что для правителя подобная ситуация очевидна, а показать личный интерес наследнику не пристало.

Впоследствии Эмма поняла, почему в Беллум случились беспорядки. Она прочитала редкие отзывы некоторых очевидцев, сохранившиеся в библиотеке.

«Их было семеро, но они выступали, как одно. Я понимаю, что звучит странно, и не знаю, как это объяснить. Они появились неизвестно откуда, но вели себя так, словно всегда были с нами. Завладели нашим сознанием и заставляли нас делать то, чего мы не хотели, внушая нам ложные смыслы. Мы пытались сопротивляться…».

«Я любил одну женщину, но это было не взаимно. Долгое время я страдал, но потом в моей жизни появилась она. Она назвала себя Охотницей, но сказала, что я могу называть ее, как хочу я. Она открыла мне мир чувственных удовольствий и делала все, что я захочу. Я впервые почувствовал себя полноценным мужчиной. Потом она подговорила меня пойти к моей Любимой Женщине и – Великие Небеса, зачем я это сделал?! Охотница смеялась надо мной. Я пишу это письмо из камеры смертников, наутро меня казнят. И вы знаете что – я счастлив, что буду казнён. Лучше бы я никогда не встречал Охотницу».

«В дестве я был очень наивный. Я думал, что жизнь – это бесконечный праздник. Взрослые часто бывали грустны или чем-то озабочены, но я делал все, что мог, чтобы поддержать и развеселить их. Часто мне это удавалось. Но годы шли, и страданий вокруг меня становилось все больше. Все тяжелее было с этим справляться. А потом в моей жизни кто-то появился. Я не видел его, но все время чувствовал его присутствие рядом. Он шептал мне: «Все бесполезно. Ты ничего не можешь сделать лучше. Жизнь всегда была дерьмовой штукой, и всегда