Инквизитор, одетый во все чистое и свежее - даже новое черное пальто со светлыми пуговицами сыскалось в его багаже, - зловеще прогуливался рядышком с жертвой, похлопывая мечом по голенищу высокого сапога.

И небо над помостом  вдруг налилось зловещей чернотой, словно все тучи королевства, закрыв мгновенно небо, сбежались в одну точку…

- Сегодня, - звучно произнес инквизитор, и его сильный, хорошо поставленный голос разнесся над площадью,  - я хотел бы поговорить с вами о том, что есть хорошо, а что плохо. Этот человек, - Тристан указал на обмирающего от страха Патрика своим мечом, - пользуясь вашим невежеством, выдумал множество правил, которые не имеют к истинной магии никакого  отношения! Он запугивал вас и пытал, когда ему вздумается. Так вот я вас научу, как изобличать мошенников. Во-первых, - он обернулся к Патрику и чуть качнул головой, - левшей жечь на кострах инквизиции нельзя!

Он размахнулся что есть силы и плашмя врезал мечом по заднице скованного клирика.

Рука у Тристана была тяжела; от удара шкура на заду Патрика лопнула, боль огнем обожгла нервы, и тот взвился, словно горячий скакун, ревя на всю площадь кабаном, и дрыгая ногами так, что с него слетели штаны и запутали его ноги. Он, брыкаясь, переломал бы себе шею и руки, зажатые в колодках, если б его же собственные помощники, подчиняющиеся теперь Тристану, не удержали его за плечи.

- Ты как-то без благодарности принимаешь инквизиторскую милость, - холодно заметил Тристан, без сожаления разглядывая вопящего Патрика.  - Согласись, что я очень милосерден. Я не обложил тебя хворостом и не отрубил тебе голову сразу же. Я всего лишь секу тебя.

- О-о-о, - орал Патрик, багровея, шипя, хрипя и булькая, корча ужасные рожи, чтобы как-то перенести наказание. - Какая чудовищная боль!

- Наверное, нерв перебил, - спокойно заметил Тристан. - Или кость сломал. Наверное, ты останешься хромым… если вообще сможешь ходить!

И он, размахнувшись, еще раз врезал мечом плашмя по заднице Патрика.

Тот заорал еще громче, извиваясь и дергаясь, как буйно помешанный в приступе. Его вытаращенные глаза смотрели в черное небо - и не видели, глотка рвалась от криков.

- Так вот я, высший инквизитор, Тристан Пилигрим, - произнес Тристан, дождавшись, когда извивающийся наказанный немного стихнет, - говорю вам: нет никаких правил.  Есть один непреложный закон: не навреди. Магия есть черная, магия есть белая. И инквизиторский гнев направлен на тех, кто использует эту магию во вред людям - и на тех, кто призван людей защищать, но вместо этого выращивает их, словно овец, для своих недобрых целей!

Он снова с размаху опустил меч на зад Патрика, и разодранная в клочья замызганная сутана разошлась под его клинком, обнажая белую тощую дрыгающуюся спину клирика.

Тристан уж было занес меч для следующего удара - но тут, на бледной дряблой коже, чуть ниже поясницы, он заметил знакомое пятно, чуть серое, как не отмытая грязь.

Ухмыляющийся череп с пустыми глазницами.

Точно такой же, какой оставила чужая магия напротив его сердца.

Тристан почувствовал, как трясется его рука, сжимающая эсток, словно это меч тянет ее, нетерпеливо дергает, умоляя - пронзи! Рассеки!

- А что это такое у тебя, мерзавец, - прохрипел задушенно Тристан, не удержавшись и кольнув в зад Патрика, сильно, до крови. - Что это за метка, я тебя спрашиваю, скотина?

- Ась? - настрожился Патрик, позабыв в очередной раз поорать. Он изо всех сил вытяну шею, чтобы выглянуть из-за колодки и увидеть то, на что указывает инквизитор, но у него не вышло.  - А что там? Я откуда знаю? Может, подтерся недостаточно хорошо…

- Ты правда думаешь, что меня заинтересует твой грязный зад, - нехорошим голосом произнес Тристан, - а не клеймо злодея на твоей шкуре?!

- Какое еще клеймо!? - совершенно искренне возмутился Патрик, вертясь итак, и этак, чтобы рассмотреть то, о чем толкует инквизитор. - Ни одна рука а всем белом свете не посмела бы меня клеймить!

- А эту метку и не руки оставили. Эй, огня мне! Сейчас ты иначе запоешь!

Патрик завыл, дико и беспомощно, когда из толпы, что смотрела на его унижение злыми глазами, кто-то с готовностью кинул инквизитору крепкий смоляной факел.

- Ну? Будешь дальше запираться? Ты, мерзавец, управлял шайкой бандитов, что нападали на людей и запугивали город! А кто тебе приказывал это делать? Кто твой хозяин? Говори, да погромче, чтоб все слышали!

- Ложь! - багровея, проорал Патрик, злобно стискивая кулаки. - Все ложь! Нет доказательств!

- А, так ты ж не знаешь, тебе же никто не сказал…

Рядом с прикованным Патриком, едва не столкнувшись с ним носами, упала отрубленная мертвая голова, и Патрик в ужасе ахнул.

- Вот этот сегодня напал на меня ночью, выряженный, как приведение. Люди опознали в нем одного из твоих помощников. Что скажешь в свое оправдание?

- Не знаю ничего! - завопил Патрик.

Помощники его, до того с готовностью орудовавшие на помосте,  трусливо озирались, сбившись в кучу. Люди плотнее обступили помост, размахивали кулаками, выкрикивали угрозы и проклятья.

- Всем раздеться догола! - рявкнул инквизитор. - И не приведи небо, чтобы я на ком-то еще нашел такую метку!..

Но метки ни на ком не нашлось.

- Значит, поступим по старинке, - сказал Тристан.

Он зажег факел и, перехватив черный эсток за лезвие, навершие его рукояти сунул в пламя. Там, на навершии, вместо украшения, гладко отполированного шарика или искусно выточенной головы животного, была плоская печать, маленькая, но довольно понятная. Крохотная хищная птица-зимородок.

Печать быстро раскалилась, и Патрик, учуяв запах горячего металла, забеспокоился.

- Что ты такое удумал, что удумал?! - вопил он, дрыгая голым телом.

- Перебью тебе клеймо, - ответил Тристан, поднося раскаленную докрасна печать к ухмыляющемуся магическому черепу. - Магия всемогущая, я забираю этого человека себе, отнимаю его у хозяина. Нет злу над ним власти.

Он точно, одним движением, накрыл алым металлом дымный череп на коже Патрика, и черная магия дымом и шипением полезла из-под печати инквизитора.

Патрик заорал и завыл, извиваясь, как толпа сумасшедших маньяков, глаза его налились черным, словно зло выглянуло наружу из его души.

- Маленький Зимородок, - неожиданно страшно, многоголосо произнес Патрик. В его голосе воедино сплелись женские, детские, страшные мужские и жуткие демонические голоса. - Ты правда думаешь, что сможешь победить? Думаешь, напугаешь кого-то своим клинком и огнем? Нет, это слишком слабая пугалка. Порой и грешнику-то этого маловато, чтоб покаяться. А я рожден в огне. Так что ты можешь всего меня изукрасить ожогами, как леопарда пятнами. Это тебе не поможет.

- О, да у нас тут демон, - под испуганные вопли толпы отступая от скалящего зубы Патрика, хладнокровно заметил Тристан. - Только мелкий, глупый и еще не знакомый с инквизиторами. Ты думаешь, я демонам не умею причинять боль? Зря, зря. Я очень опытен в вопросах пыток. Еще  разок предлагаю тебе назвать своего хозяина, того, кто вызвал тебя и подселил в это тело. И тогда ты отправишься в ад быстро и мягко, как на каникулы к любящей бабушке. Ну?