Ленка не двинулась с места. А меня будто черт дернул, я подскочила:

– Вы не имеете права арестовывать человека, пока ему не предъявлено официальное обвинение! Вы можете только задержать!

Полицейский посмотрел на меня, как солдат на вошь:

– Американских сериалов насмотрелась? Кто такая? Документы!

– Я журналист, буду освещать это дело в прессе. – Я вытащила свое журналистское удостоверение.

Мужчина со всех сторон изучил «ксиву», разве что не понюхал, и взял более уважительный тон:

– Где постоянно зарегистрированы?

– В Москве.

– В этой квартире есть временная регистрация?

– Зачем она мне? Я здесь в гостях, завтра уезжаю.

Полицейский подозрительно буравил меня взглядом.

– Не надо, сержант, – вдруг раздался голос, – оставьте девушку в покое. С прессой мы сотрудничаем.

Голос принадлежал мужчине в штатском. Он только что вошел в квартиру и выглядел так, словно прибыл сюда со званого ужина. На нем был отличного качества синий костюм, голубая рубашка, сиреневый галстук и в тон ему платок, выглядывающий из нагрудного кармана. На одном плече лихо, по-гусарски, висела короткая дубленка – тоже, как я заметила, купленная не на рынке. Вряд ли ему исполнилось сорок лет, скорей всего, он был нашим с Алябьевой ровесником.

– Позвольте представиться: следователь прокуратуры старший лейтенант Виталий Валерьевич Унганцев. Лично для вас – Виталий.

Унганцев мне сразу активно не понравился. Для следователя прокуратуры у него был слишком лощеный вид. Я имею в виду – для честного следователя. «Следаку», который добросовестно выполняет свою работу, иной раз и помыться-то некогда, не то что платочки под цвет галстука подбирать.

– Людмила Анатольевна Лютикова, журналистка. Лично для вас – Людмила Анатольевна.

Виталий взял мою правую руку и церемонно поцеловал, застыв на долю секунды, словно позировал для скрытой камеры. Совершенно неуместный жест в данных обстоятельствах. На Ленку следователь даже не взглянул.

– Вы можете сказать, в чем подозревается Елена Сергеевна? – спросила я.

Унганцев впервые посмотрел на Алябьеву.

– Охотно скажу. Гражданка Алябьева подозревается в совершении преступления по статье сто пятой часть вторая Уголовного кодекса Российской Федерации – убийство двух или более лиц.

– Двух?! – вскричала я. – Но я знаю только про одно!

Мужчина невозмутимо откликнулся:

– Значит, вы подтверждаете, что одно убийство Алябьева все-таки совершила? Возможно, вы даже были свидетелем данного преступления?

Я прикусила язычок. Как бы не наболтать лишнего и не навредить Ленке.

– Ничего я не подтверждаю. Мне непонятно только, почему этим делом занимается прокуратура? Обычно убийства расследует управление внутренних дел, разве не так?

– Это дело особой важности, оно находится на контроле лично у прокурора города.

Если это дело особой важности, значит, Ленка укокошила какую-то крупную «шишку». Вряд ли смерть рядового гражданина заинтересовала бы прокурора.

В комнату вошла Алка, с выражением ужаса на лице она пялилась в одну точку. Я проследила за ее взглядом и обнаружила, что смотрит она на ковер, по которому стражи порядка от души прошлись грязными сапогами.

– Так кого все-таки убили? – спросила я. – Вы можете назвать фамилии жертв?

Унганцев снисходительно улыбнулся:

– Людмила Анатольевна, мы побеседуем с вами позже. Когда я буду располагать признательными показаниями гражданки Алябьевой, я проведу пресс-конференцию и отвечу на все вопросы журналистов. А сейчас необходимо доставить подозреваемую в следственный изолятор. Сержант, займитесь!

Тот самый полицейский, который проверял мои документы, подошел к Ленке, рывком поднял ее на ноги и защелкнул сзади наручники.

В этот момент вернулся домой Никита. Увидев полицейских, он застыл на пороге:

– Что тут происходит?

Ленка, уже смирившаяся со своей участью и апатично молчавшая, вдруг бросилась к нему:

– Никита! Слушай меня внимательно! Костик – твой сын! Вспомни тот ноябрь! Позаботься о нашем сыне, умоляю! Не бросай его!

Полицейский оттащил ее от Нащекина, ему на помощь пришел напарник, и они вдвоем выволокли Ленку из квартиры. Легкой пружинящей походкой за ними вышел Унганцев. Я и Никита бросились на лестничную площадку.

– Позаботься о сыне! – Ленка кричала эту фразу без перерыва, пока за всей честной компанией не захлопнулись двери лифта. В лифте она замолкла, наверное, стражи порядка нашли аргументы, чтобы заткнуть ей рот.

Мы с Никитой вернулись в гостиную. О трагедии, только что разыгравшейся здесь, напоминали лишь грязные следы на ковре и терпкий запах мужской туалетной воды, которой, очевидно, пользовался следователь Унганцев.

– Что тут происходит? – повторил Никита.

Поскольку Алка молчала, ответила я:

– Ленку обвиняют в убийстве двоих людей.

И пересказала события сегодняшнего дня.

– Это безумие! – была первая реакция Никиты. – Бред какой-то! Ленка не могла убить! Кто угодно, только не она! Я не верю!

– Неужели? – ехидно спросила Алка, которая за время моего рассказа успела достать средство для чистки ковров и теперь, сидя на коленях, оттирала грязь. – А что она пропойца – веришь? И что в психушке лежала? Мария Николаевна врать не станет.

– Что Ленка пила – верю. В психушке тоже, возможно, лечилась. Но убить она не могла! Я ее знаю!

Уверенность Никиты меня поразила. Я вот лично не поручилась бы за одноклассницу, которую не видела с выпускного бала.

– Ну, веришь ты или нет, но Алябьева будет сидеть в тюрьме, – отозвалась Алка, поднимаясь с колен. – Черт, грязь не оттирается, только еще больше размазывается. Наверное, тут гуталин, которым эти солдафоны натирают свои сапоги. Отвезешь завтра ковер в чистку?

Никита взорвался:

– Это единственное, что тебя сейчас волнует?!

– Хорошо, я сама отвезу, – спокойно ответила супруга.

В воздухе витала одна мысль, все думали о ней, но никто не смел озвучить. Я тоже не рискнула, обошлась более безопасной темой:

– Не могу понять: почему полиция так быстро нашла Ленку? Откуда они узнали, что она здесь?

Никита бросил на жену быстрый взгляд.

– Наверное, они выследили ее в городе, – предположила Алка. – Алябьева забыла свои документы в соцзащите, по ним установили ее личность и объявили в розыск. Должно быть, кто-то узнал ее на улице.

Мне эта версия показалась сомнительной. У нас не Америка, где на каждом углу стоит полицейский. В этом городе тебя убивать будут – никто не почешется. Случай с инспекторшей Махнач, которую придушили в разгар рабочего дня, с толпой людей за стеной, это убедительно демонстрирует.