Несомненно, именно успехи советской власти в России нагоняют священный ужас на блюстителей имущественных прав в Америке и цивилизованных странах Европы. Нет смысла отрицать, что Советская Россия достигла определенного успеха, несмотря на предельно неблагоприятные условия. Об этом факте можно сожалеть, но он реален. Советы планомерно продвигались вперед в материальном отношении, далеко превосходя те показатели, которым позволяет проникать в прессу цензура Союзных держав. И продолжающийся успех большевизма в России – во всяком случае, в той мере, в какой он был достигнут, – это несомненный повод для беспокойства для добропорядочных граждан по всему миру; но это ни коим образом не подтверждает, что аналогичный успех может быть достигнут подобным революционным движением в Америке, даже без вмешательства извне.

Советская Россия достойно держится до сих пор, несмотря на перевес со стороны противника; и до сих пор не ясно, смогут ли Союзные державы свергнуть власть Советов, даже задействуя все свои силы и реакционные элементы в России и соседних с ней странах. Но Советы обязаны своим успехом тому, что русские не подверглись такой индустриализации, как их западные соседи. Они смогли вернуться к более ранней, более простой и менее взаимосвязанной системе производства, и каждая часть российского общества способна в крайнем случае обеспечить себе средства к существованию самостоятельно, собственным трудом, без постоянной зависимости от материалов и товаров, привозимых из заграничных портов и далеких регионов, как это бывает в индустриально развитых странах. Этот старомодный план домашнего производства не требует существования индустриальной системы так, как крупное машиностроение. Индустриальная система в России, это правда, также опирается на внутренние взаимосвязи и баланс; ей также требуются и машиностроение, и международная торговля, но в течение какого-то времени трудолюбивый народ, близкий к земле и умеющий работать руками, способен неплохо содержать себя даже в изоляции от более развитых индустриальных центров и от удаленных источников сырья. Несведущих людей – то есть умников от коммерции – такая способность русских жить и работать в условиях блокады приводит в недоверчивое изумление.

Только боевая мощь и только для целей агрессивной войны в таком обществе не может сравниться с мощью развитых индустриальных стран. Но страну с таким народом трудно завоевать извне. Советская Россия – автономная страна, и это делает ее очень защищенной, так что Союзным державам наверняка будет тяжело ее подчинить, но не должно быть ни тени опасения, что Советская Россия предпримет атаку на любую другую страну с развитой промышленностью.

Государственные деятели Союзных держав, которые ведут сейчас негласную войну против Советской России, в состоянии это понять; в особенности те американские государственные деятели, которые под давлением общественного мнения были вынуждены скрепя сердце ограничивать и скрывать свои связи с реакционными силами в Финляндии, Польше, Украине, Сибири и т. д. Они отчаянно старались разобраться в положении вещей в Советской России, но в то же время отчаянно старались выдавать как можно меньше информации – для этого и трудилась цензура. Публичные проявления тревоги официальных и полуофициальных лиц по поводу большевистской агрессии можно спокойно отнести к уловкам правительства. Оно ведет себя осмотрительно. В действительности же власти боятся проникновения из-за советской границы духа большевизма, что может нанести ущерб имущественным интересам, которые защищает это правительство.

С этой точки зрения тревогу почтенных политических деятелей нельзя назвать беспочвенной; не требуется также особых исследований, чтобы понять, что во всей цивилизованной Европе или Америке не найдется ни единого уголка, где основному населению было бы что терять из-за разрушения сложившегося строя, которое бы лишило высшие слои общества их привилегий и имущества. Но коммерциализированная Америка – не то же самое, что Советская Россия. В целом Америка – это развитая индустриальная страна, опутанная плотной сетью индустриальной системы. Состояние промышленности и, следовательно, необходимые для успеха условия радикально отличаются в двух странах, что обязательно повлияет на результат любого бунта. Так что, хорошо это или плохо, но основные направления, которым необходимо следовать, чтобы организовать продуктивное революционное движение в этой стране, уже заложены материальными условиями ее промышленности. В ответ на призывы к бунту может последовать череда мятежей, но они ни к чему не приведут, до тех пор пока движение не освоит основные направления менеджмента, которые требуются индустриальной системе, чтобы обеспечить устойчивый успех. Революционная стратегия должна включать направления технической организации и индустриального управления, которые необходимы организации, чтобы обеспечить материальный базис для цивилизованного общества. Соответственно, способы достижения целей не только должны радикально отличаться от тех, что работают в таком индустриально отсталом регионе, как Россия, но и не имеют параллелей в прошлом революционного движения. Перевороты в XVIII веке были военно-политическими, и почтенные государственные деятели до сих пор думают, будто сейчас революции могут осуществляться теми же путями и средствами. Но любой значимый и успешный переворот в XX столетии станет переворотом промышленным; и подавить или сдержать его можно будет только промышленными путями и средствами. Случай Америки, несмотря на опасения по поводу большевизма, обсуждать нужно, учитывая ее особенности, и это обсуждение непременно сведется к путям и средствам промышленности, что обусловлено непрерывным развитием технологий.

Мы уже говорили о том, что существующий порядок ведения дел, имущественных прав и коммерческого мышления должен скатиться в позорную неразбериху, поскольку он перестал быть практичной системой индустриального управления в условиях, которые сложились в результате развития технологий. Система имущественного права XVIII века не поспевает за технологиями века XX. Опыт последних лет учит, что обычное управление промышленностью, связанное с бизнес-методами, стало неэффективным и расточительным, и все с очевидностью показывает, что любой бизнес-контроль над производством и распространением все больше и больше приходит в противоречие с интересами общества, развитием технологий и распространением промышленности. Так что нет сомнений в том, что привилегированные классы в промышленности ждет поражение. Но конец еще не настал. Однако нужно признать, что по мере развития технологий, а также сложности и масштаба промышленной системы, будет расти и некомпетентность, бесполезность и нахальство контроля со стороны предпринимателей.

Сложно предполагать, как далеко может зайти это коммерческое слабоумие. Некоторые считают, что существующая система предпринимательского менеджмента должна развалиться в течение двух лет, некоторые с той же уверенностью дают ей в несколько раз больший срок, хотя последние, как правило, хуже знакомы с положением вещей. Многие знающие люди сомневаются, что система продержится долго. Но вместе с тем они готовы с опаской признать, что остается еще некоторый запас прочности и нет оснований с уверенностью ждать катастрофы в предпринимательстве в ближайшие два года. И чтобы успокоить встревоженных блюстителей имущественного права, следует добавить, что если перелом наступит при нынешнем положении вещей, он не приведет к уничтожению сложившегося порядка, до тех пор пока не будет разработан план передачи управления из ослабевших рук привилегированных классов. Если же перелом чьими-то стараниями наступит при нынешнем положении дел, результатом станет разве что временный, хотя и довольно протяженный период смятения и бедствий среди основного населения, а также спад в промышленности. Нет причин ожидать, что сложившийся порядок серьезно пострадает от столь краткосрочного раздора. По правде говоря, собственности привилегированных классов в Америке ничего не угрожает, по крайней мере сейчас. Каких-то проявлений недовольства можно ожидать и в ближайшее время – и даже неосторожных попыток мятежа со стороны неблагоразумных бунтарей. Обстоятельства, видимо, будут благоприятствовать подобным настроениям. Согласно осторожным оценкам, уже наступил период лишений и неуверенности в завтрашнем дне для основного населения, и все это можно предотвратить, только ущемив имущественные права предпринимателей страны – но это выглядит весьма маловероятным в силу той почтительности, с которой государственные служащие защищают привилегии «бизнеса несмотря ни на что». Так, например, сейчас (в сентябре 1919 года) есть надежные сведения, что топливный голод ждет Америку уже этой зимой, как следствие благоразумного бизнес-менеджмента; и что одновременно по той же причине американскую транспортную систему ждут простои и безработица – если только не вмешается провидение и не повлияет как-то на погоду. Но период голода и нарушения общественного порядка не уничтожит существующий строй; привилегированные классы сохранят за собой право пожизненного пользования промышленностью страны – по крайней мере пока.