Однажды его голос на две минуты затих во дворе, и вот он уже вытащил топор из чурбана, стал им размахивать над головой и чуть не угодил орудием себе по плечу. В другой раз она на три минуты спустилась в подвал, а он открыл кран в бочке с дизельным топливом, которым Якоб заправлял трактор. Однажды она буквально одну минуту поговорила по телефону, а он разорвал мешок с минеральным удобрением. Труда в последнее мгновение успела помешать ему набить рот ядовитой гадостью.

Она пыталась использовать его инстинкт подражания и решила, что нет ничего страшного в том, что сын станет играть с куклой. Он и так не осознавал своего пола. И вероятно, однажды наступит день, когда она будет рада, что он не понимает своей принадлежности к мужскому полу. Труда выдала Бену одну из кукол, без надобности сидевших на кровати Аниты. И действительно, благодаря игрушке она выиграла для себя час-другой спокойствия во второй половине дня — время перегладить корзину белья и приготовить ужин.

Его стремление к свободе Труда сдерживала запертыми воротами. Ворота сарая тоже постоянно запирались, хотя теперь в этом не было особой необходимости. После печального опыта с кошкой Бен без сопровождения Труды не осмеливался и шагу ступить туда.

Проблемы возникали только тогда, когда она брала его с собой в огород. Как будто магнитом его неудержимо влекло к проселочной дороге. Стараясь удержать сына рядом, Труда пробовала занять его чем-нибудь. За каждую сорванную головку салата, каждую горсть собранных бобов у нее наготове была самая грубая лесть и преувеличенная похвала: «Как мило с твоей стороны, что ты мне помогаешь, я так этому рада. Ты все прекрасно сделал».

А когда Бен выкапывал червя из земли, снимал гусеницу с цветной капусты или жука с картофельных листьев, она замечала: «Червячка ты должен закопать обратно. Червяки очень полезны для почвы. Вот жучки — это паразиты, можешь их раздавить».

Он не давил их, а засовывал в карманы брюк. Но прежде чем они там оказывались, почти все были уже передавлены.

Неоднократно он убегал от нее в поиске насекомых и в надежде на похвалу. Пару раз, сходя с ума, Труда металась по проселочной дороге то в одном, то в другом направлении. После пятой пробежки, когда она нашла его на общинном лугу — том самом земельном участке, где позже будет построено бунгало Хайнца Люкки, — она разрешила ему там побегать еще. Луг лежал всего в пятистах метрах от огорода, натворить там он ничего не мог: все, что он хотел, — только собирать жуков. Когда карманы бывали набиты до краев, он сам возвращался к ней и отдавал добычу.

Постепенно жизнь как-то нормализовалась, и Труда немного расслабилась. Но упрекать ее за это было бы несправедливо. Она делала все, что могла, а также заботилась о том, чтобы сестры не слишком досаждали Бену.

Анита тщательно выбирала круг общения. Бена она однозначно отнесла к неподходящей компании. Стоило мальчику приблизиться, как она впадала в истерику, орала, передразнивала его и категорически не подпускала к себе. Отношение Бэрбель к Бену было тогда не таким уж плохим. В исключительных случаях она даже готова была понаблюдать полчаса за братом, чтобы Труда смогла выполнить свою работу. Послать же Бэрбель за килограммом сахара или банкой сгущенного молока для Труды оборачивалось чаще всего неприятностями. Однажды Бэрбель забыла взять сдачу, другой раз потеряла по дороге банкноту в пять марок, а как-то принесла сахарную пудру вместо сахара, необходимого Труде для приготовления малинового желе. Взять с собой Бена за покупками, перед выходом вымыть его и переодеть — требовало времени, и если Труда очень спешила, она оставляла сына на Бэрбель.

* * *

Как-то в среду, в сентябре 79-го года, Труде срочно понадобилось сходить в маленький супермаркет на Кирхштрассе. Бэрбель сидела за домашней работой, заданной в школе. Бен играл на дворе с куклой, купал ее в дождевой бочке и сам был мокрым с головы до пят. Труда дала дочери указание не спускать с брата глаз, сказала, что скоро вернется, и вскочила на велосипед. Вскоре после матери Анита тоже покинула двор и не удосужилась закрыть за собой ворота.

Труда стояла у кассы и нетерпеливо переступала с ноги на ногу, потому что кассирша толковала с новой, только переехавшей в деревню покупательницей о многоквартирном доме на Лерхенвек и вовсе не торопилась пробивать Труде чек. Тут в магазине появилась Бэрбель. Излив целый поток слов, она сначала попросила прощения, а потом сообщила, что, мол, вот только на секунду отвела глаза от двора и что уже обыскала всю проселочную дорогу и луг в поисках Бена.

В это время покупательница как раз рассказывала кассирше о том, что сняла квартиру на нижнем этаже и пока держится в стороне от соседей. Труда, оставив покупки, молча покинула магазин. Покупательница и кассирша обменялись обиженными взглядами. Кассирша рассказала собеседнице о Бене. Покупательница в ответ поведала об аналогичном случае у ее соседей, семьи Мон.

Их дочь Урсула — внешне довольно симпатичная девочка восьми или девяти лет, но такая назойливая, что просто вымотала всем жильцам нервы. Безразлично, кого это существо встречает в подъезде, она улыбается каждому, ожидая в ответ любезных слов, и если их не получает, то дает волю рукам. Девочка постоянно хватает посторонних людей, вытирая свои липкие пальцы о чистые рубашки и другую одежду. А владелец дома, Тони фон Бург, стоит на той точке зрения, что все не так уж и страшно, как кажется жильцам. Просто безобразие, считают все соседи, что такие люди не держат своих детей под присмотром.

Между тем Труда, стоя на педалях, мчалась по деревне. Бэрбель она послала домой, в надежде, что Бен сам найдет обратный путь. Труда уже проехала кафе сестер Рюттгерс, когда услышала, что за спиной ее громко окликают по имени. Одна из сестер, стоя у края тротуара, жестами показывала Труде, чтобы та вернулась и зашла к ним.

Незамужним сестрам Рюттгерс было за пятьдесят. Им принадлежало кафе с кондитерской. Их кузина Сибилла Фассбендер, в свое время выучившаяся специальности пекаря и кондитера, оказывала им всевозможную помощь и поддержку.

Слегка болтая ногами, Бен преспокойно сидел на стуле в пекарне и угощался тортом, поданным ему Сибиллой Фассбендер. Сибилла объяснила Труде, что ее младшая кузина обратила внимание на Бена, когда тот, совсем потерянный, неуклюже вышагивал по тротуару перед витриной. Не растерявшись, она выскочила на улицу, схватила Бена за руку и отвела в пекарню, где о нем позаботилась Сибилла. Они уже звонили им домой, добавила Сибилла, но никто не снял трубку.

До сих пор Труда лишь однажды на воскресной прогулке вместе с Якобом и Беном отважилась зайти в кафе Рюттгерс. Антония Лесслер, прочитав целый доклад о ложном стыде, убедила ее не стесняться. В кафе Якоб нервничал, потому что Бен, для начала запачкав рубашку сливками и разбив тарелку, привлек к себе всеобщее внимание. В довершение неприятностей Бен вырвал вилку из руки Труды и опрокинул вазочку с цветами. Теперь тот случай можно было рассматривать как счастливое стечение обстоятельств. Иначе, пожалуй, хозяйки кафе не узнали бы, что за фигура маячит перед их витриной.

Вечером Труда узнала от Якоба, что симпатией, проявленной к Бену, он должен быть обязан скорее всего маленькой Кристе фон Бург. Когда Сибилла Фассбендер была молодой девушкой, она ухаживала за Кристой. Кроме того, сестры Рюттгерс потеряли на Восточном фронте единственного брата. Парень тоже был не от мира сего, как заметил Якоб, — мечтатель, но на пушечное мясо вполне сгодился.