К сожалению, такие мужчины редко подходили к Элайзе. У нее была слабость к коротким, шелковым платьям, которые больше напоминали нижнее белье. Впечатление было такое, что она начала одеваться, но затем, потеряв где-то в середине процесса к этому интерес, вышла в чем есть. Подобное случается с молодой матерью. Моду можно сравнить с началом фразы, когда вы начинаете ее говорить, а потом вдруг забываете, что вы собирались сказать.

— Ты утверждаешь, что ей нравятся обычные мужчины? — спросил Джонатан.

Я подумала о мужчинах в костюмах, с которыми она здоровалась и которые под любым предлогом уходили в туалет и появлялись вновь, но уже в сопровождении девушек в светлых блузках. В нашей спальне витал приятный утренний аромат. Арка для двигательной активности не издавала грохота, и это означало, что Бен покормлен и спит.

— Ты не обычный мужчина.

— Но я ношу костюм.

— Тебе это нужно.

— Мне это нравится. Я надевал бы его, даже если бы не надо было.

Я знала об этом. Когда наступала пятница, Джонатан чувствовал себя не в своей тарелке, так как ему приходилось одеваться по-домашнему. Я вышла из спальни, а он стоял перед зеркалом и примеривал безвкусные тенниски и широкие фуфайки. Этот человек родился в костюме. Констанс как-то показала мне его детскую фотографию, видимо, чтобы посвятить меня в его жизнь. На ней семи-восьмилетний Джонатан в бумажной короне (такую можно увидеть на рождественской хлопушке-конфете) стоит между двумя здоровенными мужчинами. Констанс, улыбаясь, смотрит на очень привлекательного мужчину в костюме, возможно, отца Джонатана, хотя мне никто этого не подтвердил, а я не хотела спрашивать. На другой фотографии на Джонатане был костюм и галстук, узел которого плотно стягивал его шею.

— Это во время Рождества? — задала я риторический вопрос, так как на заднем плане лоснилась индейка и повсюду валялись разорванные хлопушки-конфеты.

Я поставила блюдо на колени, влажным пальцем собрала крошки от рогалика и отправила себе в рот.

— То, что ты носишь костюм, вовсе не значит, что ты… — Моя голова потеряла способность логически мыслить.

— Что я кто?

— Ты прекрасный отец.

— Почему ты так думаешь?

— По тому, как ты его успокаиваешь, по твоему терпению — мое не идет ни в какое сравнение. По тому, как он любит тебя.

Джонатан забрал у меня пустое блюдо и стряхнул крошки рогалика с пухового одеяла.

— Да, любит, я знаю.

Бет и Мэтью выбрали ресторан. Интересно, почему из семи замужних пар, посещавших предродовые консультации, мы поддерживали отношения только с ними. Они излучали столько самодовольства, что можно было ощутить розоватую изморозь вокруг их голов. Бет стала звонить мне после рождения Бена. Сначала интересовалась, как я справляюсь, а потом начинала детально объяснять, что на самом деле все легко. Она обошла меня: Мод родилась на четыре дня раньше Бена. «Все зависит от твоего отношения. Если мать спокойна, то и ребенок спокоен», — учила она меня.

Во время наших гимнастических занятий Бет отдавала предпочтение упражнениям по релаксации. Она так бурно дышала, а ее грудь вздымалась, как кузнечные мехи, что создавалось впечатление, будто еще немного и она родит прямо в зале на тростниковой циновке преподавателя. Меня больше устраивал вид толстой девушки, которая пахла сладковатым горохом, носила испачканную соусом спортивную хлопчатобумажную фуфайку и в первый день занятий заявила, что ее друг даже не удосужился навестить ее. Она неуклюже разбирала вещи, разбросанные в отдалении на подушке, расписанной батиком, и говорила, что собирается воспользоваться петидином, диаморфином и любыми другими таблетками, которые только можно купить. После того первого занятия я больше не видела ее, так что, судя по всему, ее это тоже не очень-то беспокоило.

— Везет нам, — ухмыльнулась Бет, качаясь на стуле и рассматривая берег. Она была в светлом платье из грубой хлопчатобумажной ткани с короткими рукавами, украшенными буфами, воротник был вышит белыми цветами. На спине у нее висел рюкзак в виде зайца, который она позаимствовала из книги Беатрисы Поттер.

В ресторане стоял гул от взрослых посетителей, пришедших на воскресный обед. Бет расстегнула платье и уткнула голову Мод в белый вышитый лифчик. Почему из стольких имен она выбрала именно Мод? Они уже наверняка подумывают, в какую школу ее следует отдать. Вдруг окажется, а подозрения уже есть, что она одаренный ребенок. Бет считает, что Мод могла бы стать музыкантом, так как она уже шлепает по клавишам бабушкиного пианино, когда они приезжают к ней в Оксфордшир.

— Такой веселый едок, — произнесла Бет в пустоту.

— И Бен тоже. Мы уже начали давать ему твердую пищу, — сказала я.

— В три месяца? Не рано ли?

— Наша медицинская сестра посоветовала, что дополнительное питание в небольшом количестве не повредит.

Мне нравится наша медсестра. У нее четко выраженный североирландский акцент, и, к тому же, когда я не могла найти детские ножницы, она обгрызла Бену ногти на руках.

Бет провела ладонью по громадному детскому лбу и нахмурила брови.

— Мод питается только грудью. Потрясающе, не так ли? Каждая маленькая частица сделана с помощью материнского молока, правда, дорогая?

— Бен питается едой домашнего приготовления. Морковное пюре, спаржевая капуста и все такое, — выпалила я.

— Боже, как тебе на все хватает времени? — спросила Бет.

Джонатан сам разливает из кувшина смесь по баночкам. Он предельно любезен и не заставляет меня запоминать кнопки на миксере. Ему нравится самому заботиться о питании Бена. Он с большим удовольствием тратит на это один вечер в неделю: нарезает и пропаривает экологически чистые продукты, прокручивает их в миксере, замораживает в формочках для льда и раскладывает в полиэтиленовые пакеты с этикетками, на которых стоит дата изготовления, после чего ставит все это в холодильник. Я помогаю, нанося надпись с художественными завитушками: «Смесь из груш и яблок».

Бет усадила Мод к себе на колени и умело потерла ей спину, чтобы облегчить отрыжку. Потом усадила сонного ребенка у своих ног в детское кресло для автомобиля.

— Знаешь, мы хотим еще одного ребенка. Точнее, мы специально не стараемся, но и не предохраняемся. Ведь так, Мэтью?

Мэтью и Джонатан болтали, обсуждая предназначение каждого здания, расположенного на другом берегу реки.

— Посмотрим сейчас, все ли мы определили? — хихикнул Мэтью.

Я не привыкла есть в ресторанах и кафе, но все равно уставилась в меню. Там был большой выбор блюд с загадочными названиями Tagine и Coulis.

— Ну а ты что скажешь, Нина? — прощебетала Бет.

— Никак не решу. Можно было бы взять «морского черта», но «маринованный цыпленок» звучит аппетитно.

— Я про ребенка, — ты хочешь еще одного?