Стасян с деловым видом подошёл к старушке, открыл капот и замер. Он почитал «Википедию» по совету Гиры, прежде чем идти в гараж, но понятия не имел, с чего начать. Вот двигатель, ага. А это, значит, распредвал, ладно… вот карбюратор… и что дальше?

Чтобы сразу не упасть в грязь лицом, Станаквер предложил Мишане завести «Москвич». Химик попробовал раз, второй – никакого эффекта. Механик, заполучив раритетный инструмент, поковырялся в двигателе: тут болтик подтянул, там – тросиком проверил масло. Звезда автоспорта упорно не хотела заводиться.

– Возможно, машина просто замёрзла? – спросила Гира. – Как мы все можем заметить, на улице сейчас минус двадцать градусов по Цельсию, а в гараже нет отопления, и вполне возможно, данная красавица… точнее будет сказать, её двигатель, всего-навсего застыл?

Мишаня воскликнул: «Стопудова!» и умчался домой за обогревателем. Вернулся он с компактной печкой и термосом с горячим чаем – подумал, что замёрзла не только машина.

Через какое-то время Стасян ещё раз покрутил для вида болты, пару раз ударил гаечным ключом по двигателю и приказал студенту попробовать её завести.

И в этот раз – о, чудо чудное! – «Москвич» заурчал. Сначала будто бы неуверенно, а потом —во всю мощь. Радостный Мишаня заверещал и выскочил из машины, чтобы сжать Станаквера в объятиях.

– Стасян, ну ты мастер! Батя не поверит! Ты механик от бога!

– Хорош, – протестовал тот, пытаясь увернуться от студента. – Спасибо Ире за сообразительность. И вапще, машина только завелась, ты на ней даже не проехал!

Мишаня ойкнул и вернулся за руль, подав сигнал «ок». Он выехал из гаража и даже проехал пару метров, а потом остановился и снова выскочил. Машина поехала дальше без него…

– Михал Иваныч! – завопил Шмин. – Лови старушку! На ручник ставь, ты чего!

– Блин, я понимаю твоего батю! – засмеялся Лэн, когда студент все-таки остановил машину. – Я бы тебе ни за что не доверил управление транспортом.

– Да ладно, вот получу права, тогда и буду норм гонять, – отмахнулся тот.

– То есть прав на управление машиной у тебя нет? А как ты решил по трассе кататься?

– Ну у вас же есть у кого-то?

Ребята переглянулись. У них вообще были какие-то документы? Кэп тихонько спросил у Гиры: «У нас есть?» Она отрицательно покачала головой.

– У нас нет, – ответил капитан за всех.

– Оу… да и черт с ними, мы же недалёко поедем! – смутить Мишаню было невозможно – он был из тех, кто придерживался правила «вижу цель – не вижу препятствий». Но в жизни это приводило его лишь к смешным пьяным приключениям, а не помогало продвинуться в важных делах. Как со Светой, например.

Гира и Тэра протестовали, как могли, что никуда не поедут с химиком, что ни к чему хорошему это не приведет, что их всех поймают и отправят в тюрьму. И что ехать на полуразвалившейся машине – дурная затея. Но когда бы это парни слушались девчонок, да? Титул профессора Гиру не спас – это своим студентам она могла пригрозить отправить на пересдачу, а тут чем угрожать? Она не знала.

В итоге сёстрам пришлось залезть в авто вместе со всеми, потому что оставить экипаж «Малышки» они не могли. К тому же, они обещали им помочь с проверкой космолёта.

Шмин уселся на переднее сиденье, будто собирался подсказывать Мишане, как рулить, словно его личный штурман. Все остальные с трудом уместились сзади: девчонки практически сидели на коленях у парней, и каждый из них пытался делать вид, что всё нормально.

Но по-настоящему хорошо было только химику.

Мишаня лыбился во все 32 – такой улыбкой можно было бы отапливать ту самую звезду Очаг, не будь у неё самой мощного ядра. При этом за руль студент держался вполне себе уверенно, из двора выехал медленно, а потом – очень осторожно на дорогу.

– Музла надо накатить, – заявил он громко. – Ща заценим, что тут у бати есть. Амин, разберись, а?

Зам наугад ткнул в старую магнитолу, та зашипела на ненастроенной волне. Он попробовал поймать какое-то радио, но, покрутив колёсико приёмника в разные стороны, так ничего и не нашёл.

– Посмотри там в бардачке кассеты, – посоветовал ему Мишаня.

И Шмин действительно достал оттуда пару пластмассовых коробочков, в которых были старые кассеты. Он вставил одну из них в магнитолу – и в салоне наконец-то стало громко не только от работающего мотора. Голос из динамиков завывал про «ветер северный», словно тот самый ветер, и химик громко засмеялся:

– Ну почему именно эта песня? Амин, что за кассету ты откопал?

Тот показал ему обложку подкассетника: на ней была фотка усача в очках, обнимающего гитару, и надпись «Золотые хиты шансона».

– Блин, это батина музыка, конечно, – студент снова засмеялся. – Я вообще-то панк-рок слушаю, но вряд ли в этой коллекции есть такое. Что за вторая кассета?

– «Дискотека 90-х», – прочитал Шмин.

– О, давай её, – ответил водитель, не сводящий взгляда с дороги. – Эта музыка – на века! Вот нас с вами в те годы даже не было, а всё равно и сейчас под этот зашкварный синти-поп жить как-то веселее.

Заднее сиденье молчало и улыбалось.

Под песню о младшем лейтенанте, с которым почему-то все хотели потанцевать, Лэн едва не смахнул скупую слезу, а «Москвич» выехал на трассу как раз в сторону леса, где стояла покинутая «Малышка».

Автомобиль проехал от силы километр и благополучно заглох.

Мишаня выругался и принялся крутить ключ зажигания, приговаривая, «Ну давай, давай, моя хорошая… ну ты чего.. камоооон… соберись! Да ты че, рухлядь, охренела?!» Израсходовав, видимо, словарный запас уговаривания и угроз, он обратился к Станакверу:

– Стасян, что-то с двигателем, да? Проверь, плиз.

Механик тяжело вздохнул и вышел из машины; его примеру последовали и все остальные. Он снова открыл капот и безмолвно уставился на двигатель.

– Ну? Что думаешь? – тихо спросил подошедший близко Шмин.

– Да чёрт его знает! Отвечаю, я понятия не имею, что вот с этим делать, – ответил тот тихо и указал руками в мотор.

– Ваше высочество, – зашептал зам, наклонившись. – Да ты гонишь! Ты же космолёты чинишь! Ты же любого робота разберёшь и соберёшь легко! И ты не можешь вот с этим, – он тоже ткнул пальцем. – Разобраться?

– Аминь, я же не могу использовать здесь технологии, до которых земляне ещё не допёрли! – повысил свой шёпот Механик, а потом уже тише, но максимально отчаянно добавил. – Я признаю поражение, я могу только сделать вид, что поковыряюсь тут, прикрой меня, а? Потом вызовем эвакуатор…

– Ладно, подыграй мне, – тихо проговорил зам и, выпрямившись,