— Ва-а-альд!!!

Лорд Эйн молча взял и съел все с ложки, ус был дорисован, я издевательски взирала на леди. А едва та утихла, нравоучительно спросила:

— Будете еще моего снежика обижать, а?

«Снежик», не вынеся такого потрясения, выронил ложку. Его усатая маман открыла от изумления рот. Но затем закрыла, скрежетнула зубьями и выдала:

— Деточка, его не я — его все приближенные к ледяному престолу «обижают»!

Ох, бедненький мой. Тяжело вздохнув, уверенно произнесла:

— Разберемся.

— С кем? — ядовито поинтересовалась морозная матушка.

— С теми, кто обижает, со всеми и разберемся. — Я была категорична.

Лорд Эйн вновь взял ложку. Положил. Подумал. Хмыкнул. Глянул на меня как-то по новому, после чего произнес:

— Сам разберусь.

И я даже ответить ничего не успела, как снегомаман взвыла:

— Сам он разберется! Как же! Снова выставишь себя посмешищем! Ты позор моего дома! Ты…

На этом я взялась рисовать ей бороду, и у снегоматери слова закончились. А как она умолкла, я вежливо произнесла:

— В данный момент лорд Эйн занят и не может уделить вам должного внимания. Вы очень ценны для нас, мы всегда вам рады, поэтому просим впредь уведомлять о вашем появлении заранее, чтобы уважаемый лорд Эйн мог в полном объеме уделить внимание вашей очень значимой для нас персоне.

После чего стерла усы.

Снегомать моргнула, сглотнула и как-то растерянно произнесла:

— Если можно, я завтра свяжусь с…

— Конечно-конечно, — радушно-вежливо произнесла я, — с нетерпением жду вашего звонка, чтобы согласовать время вашей беседы с уважаемым лордом Эйном. Всего доброго.

— И в-вам… — вконец растерялась леди.

И отключилась, а зеркальце улеглось на стол бездушной стекляшкой.

А я уставилась на снежика. Тощенький, бледненький, красноглазенький, жутик такой, и так жалко его стало, прям до слез. И главное я поняла — не сможет он без меня, не проживет, обижают его всякие, причем, судя по словам маман, много их всяких, придется заняться ситуацией.

— Что? — хмуро спросил лорд Эйн.

Шмыгнув носом, призналась:

— Жалко тебя.

Бабахнув кулаком по столу, сугробик подскочил, упираясь узкими ладонями в стол, навис надо мной, демонстрируя оскорбленность и…

— Ладно, разберемся, — игнорируя его показательную ярость, устало протянула я. — Завтра на приеме полагается быть в белом?

Лорд Эйн от такого опять впал в заморозку, а я поняла что:

— М-да, риторический вопрос был, вы же ограниченные, у вас всегда только белый.

— Оттенки разные! — прошипел оскорбленный за свою расу снежик.

— Но белые, — продолжала я гнуть свою линию. И так как кое-кто, сверкая красными глазенками, подался ближе, торопливо добавила:

— Не грусти, завтра с тобой пойду.

Поднялась, потянулась всем телом, прическу поправила… взгляд снежика изменился в тот же миг, сменив гнев на заинтересованность, а следом и готовность использовать любовницу по назначению, вот только…

— Поздно, лорд Эйн, — продолжая поправлять прическу, с тяжелым вздохом сказала я.

— В смысле, «поздно»?! — не понял он.

— В смысле, — развела руками, — понимаешь, у меня принципы — я не сплю с теми, на кого работаю.

И тут этот наивный, сузив глаза, заявил:

— Виэль, ты на меня не работаешь!

Пришлось обрадовать мужика:

— Ошибаешься.

Он не обрадовался, и тогда я добила:

— Зарплату обсудим завтра… — скептически осмотрела его с ног до головы, — что-то мне подсказывает, что я сильно увеличу даже тот оклад, что уже прикинула… Ну да ладно, у нас еще полно снега непаханого, в смысле работать надо. Веди к слугам.

Лорд Эйн грохнулся на стул, потрясенно глядя на меня, затем вопросил:

— А к слугам тебе зачем?

И вот тогда я вполне законно возмутилась:

— Слушайте, шеф, я к вам в портнихи не нанималась! Нет, один раз, исключительно чтобы поиздеваться, я могла бы и пошить, но это до того, как вы наняли меня в личные помощники.

— Виэль, — взгляд снежика сделался основательно нехорошим, — я тебя не нанимал!

— Естественно, — согласилась без проблем, — я же еще не решила, какого размера у меня будет зарплата. Шеф, подъем, мне к слугам надо!

— З-з-зачем?! — прошипел этот взбешенный.

— Буду им мозг выносить, — честно призналась работодателю.

Лорд Эйн открыл было рот, собираясь возразить, но тут до него дошел смысл сказанного и собственно ситуация, и, проявив ум, смекалку и сообразительность, начальник заткнулся. После чего и вовсе поднялся и потащился показывать мне, где слуги.

* * *

Показал.

Привел в подвал — триста семьдесят ступенек вниз, подвел к огромной, роста в три человеческих, толстенной дубовой двери, которая вся оказалась железом обита, да таким каленым и внушительным, что это наталкивало на невеселые размышления, радушно ладонью махнул, мол «приступайте, Виэль Мастерс», после чего отошел к стене и, сложив руки на груди, привалился к этой самой стене плечом, выразительно глядя на меня. То есть мне недвусмысленно предложили начинать.

Я, все еще в той самой лордовской тоненькой рубашке, то есть мне было холодно, подошла к двери и постучала. Где-то там раздался слаженный выдох и… тишина.

— Откройте! — крикнула я, от чего-то несколько оробев.

От размера двери, наверное.

Из-за преграды послышалось нервное перешептывание, закончившееся выкриком одной из старушенций:

— Это та, новая любовница!

Тишина, и визг девицы, за которой я с катаной гналась, потому что она вкусную поджаренную курочку тащила:

— Она сумасшедшая!

Меланхоличное мужское:

— Просто еще не приручил ее наш сугроб.

«Сугроб», на которого я тут же оглянулась, естественно, возмущенно вскинул бровь, явно не ожидая, что его за глаза прислуга именно так величает. Но промолчал — уважаю.

Стукнув в дверь еще раз, крикнула еще громче:

— Открывайте уже!

Из-за преграды донеслось ехидное:

— Да, счас! — И это был голос другой старушенции.

— До утра сама броди по замку, а тут дураков нет. — Мужик какой-то выкрикнул.

— Не отопремся, и не проси. Ты эту кашу заварила, тебе и расхлебывать! — Какая-то явно злая на меня женщина.

Так значит, да? Это вы вообще зря, конечно, с Виэль Мастерс так не поступают, потому как: