Даже не сразу сумел понять смысл протравленных ядовитой насмешкой слов:

— Но у нас осталась другая Даниэла. Девица Фантальм теперь принадлежит нам.

Редфрит вздрогнул, усилием воли загоняя мысли об иномирянке как можно глубже в сознание, и впился взглядом в лицо крылатой:

— Отдайте ее, и мы уйдем.

Накаи покачала головой:

— Нет, ты не получишь ее, король. Ты лишил меня сына, а значит, будет справедливо, если и сам останешься без детей. А если не уберешься прямо сейчас, то я лично, вот этими руками, — с ненавистью прошипела крылатая, вскидывая пальцы с острыми, как заточенная сталь, когтями, — вырву твое гнилое сердце. Убирайтесь с нашей земли! Убирайтесь, пока мы еще сдерживаемся!

Наверное, оглянись он назад, и увидел бы мольбу на лицах магов и солдат. Бежать прочь — вот о чем они сейчас мечтали. Диких ненавидели, презирали. Диких боялись. И он тоже когда-то испытывал перед ними страх. Но не сейчас. Редфрит вдруг осознал, что ему все равно, чем закончится это столкновение. Заберет ли он дочь генерала или найдет здесь свой конец — значения не имело.

Странное безразличие охватило Галеано.

— Я не уйду без нее, — упрямо бросил он.

— Что ж, — усмехнулась крылатая, — хуже для тебя, король. Не отступишь, не перестанешь рвать завесу, и мы разорвем твоих людей!

Собирался спросить в ответ, за какие такие преступления они уничтожают невинных девушек — уж те-то точно не рвали завесу и наверняка держались подальше от границы Средиземья, но боль, вдруг полоснувшая по руке, глубоким порезом рассекшая кожу, затмила все мысли и перечеркнула любые вопросы.

Редфрит поморщился, снова, как вчера, глядя на струящуюся по руке кровь. Мильдгита сказала, что все дело в магии, которой Фантальм привязала его к себе. Когда ей больно или она в опасности, он будет знать, будет чувствовать.

И вот он снова это почувствовал.

— Что вы с ней сделали?! — прорычал король, сжимая в кулаке окровавленные пальцы.

Возможно, не ослепляй его сейчас ярость, и он заметил бы тревогу и замешательство, промелькнувшие на лице накаи.

— Арайна! — обернувшись, выкрикнула она, и одна из крылатых взметнулась в небо, тотчас же растворившись за темными кронами деревьев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Теперь я уже точно не отступлю. Продолжайте! — приказал король магам, опуская пальцы на рукоять пистолета, давая понять, что готов к атаке.

Яростно зашипев, Дикая бросилась на Галеано. 

Не припомню, чтобы в моей жизни случались дежавю, но сейчас был как раз такой случай. Ужасный повтор ужасающих событий. Я снова распята на жертвеннике чужими руками, снова умираю от страха и паники. Снова смотрю в безумные глаза жреца, который едва не облизывается в предвкушении загнать в меня доисторического демона. Или древнего духа — неважно! Как эту дрянь не назови, все равно дрянью останется!

— Ну где же? Где?! — Обернувшись, накаи пробежался нетерпеливым взглядом по залитой солнцем поляне.

Может, они это клеймо где-нибудь потеряли?

Что это вообще за беспредел: проводить ритуалы средь бела дня? А как же ночь, полная луна, мистический антураж и прочая колдовская мишура? Где девы в светлых туниках, что вчера занимались нательной живописью? Долго потом от их художеств оттиралась, да так до конца и не сумела очистить кожу.

Я требую повторения банкета! Ну то есть нательной росписи.

— Ну же, скорее, неси сюда! — в ажиотаже воскликнул Хемерик, заметив показавшегося из хижины подельника, а когда тот подошел, выхватил у него жуткую на вид железку, самое настоящее орудие пыток.

— Одумайтесь! Не надо! — Я снова попыталась воззвать к голосу разума крылатых. — Что скажут ваши правители? Ваша принцесса! Это так вы храните им верность?!

Накаи, что удерживали меня за ноги, переглянулись и… И все. Спустя мгновение на их лица вернулось все то же бесстрастное выражение.

Отморозки.

Садисты и живодеры!

У-у, так бы и покусала всех и каждого! Жаль, что эта фантазия так и останется просто нереализованной фантазией.

С минуту или две жрец держал клеймо в огне, продолжая растягивать губы в садистской улыбке.

Еще и приговаривал, гад:

— Вот так… Сейчас… Еще немного и… Готово! — Повернувшись к другим крылатым гадам, приказал: — Держите ее крепче!

Когда он ко мне наклонился, у меня чуть душа из пяток не выскочила. Раскаленное добела клеймо еще не успело коснуться кожи, а я уже словно наяву ощущала невыносимую боль и чувствовала зловоние обожженной плоти.

Не хочу, не хочу, не хочу!

— Скоро все закончится, смертная. И для тебя, и для нас, — продолжая гаденько улыбаться, пообещал шаман или как его там.

— Гори в аду! — выплюнула в ненавистную рожу и чуть воздухом не подавилась, почувствовав, как земля под алтарем неожиданно дрогнула.

— Что за… — начал было накаи оборачиваясь.

Земля продолжала гудеть и трястись, возвращая меня к мыслям о дежавю и обо всем из него вытекающем. И минуты не прошло, как на поляне показался мой недавний знакомый с тыковками. Впрочем, сегодня великан был без тыковок, зато с самым зверским выражением на краснощеком лице. Уже не говорю про оскал — накаи отдыхают.

— Грр! — яростно прорычал он и сделал еще два шага.

Ровно столько ему понадобилось, чтобы поравняться с крылатыми.

— Грр, — уже не так грозно, скорее, ворчливо, а может, осуждающе, повторил он и, схватив жреца за шкирку, швырнул куда-то в домики на деревьях.

Вместе со злосчастным клеймом.

Остальные накаи отскочили сами, без посильной помощи гиганта. А я была настолько ошеломлена и напугана всем происходящим, что вместо того чтобы упасть в обморок, вежливо поздоровалась с неожиданным гостем:

— Добрый день, господин Гхар. Вы за ингредиентом для супа?

Не уверена, что в котле мне будет лучше, но буду рада даже такой незначительной отсрочке.

— Ум? — глубокомысленно ответил великан, будто всерьез задумался над моим вопросом, после чего подцепил меня подушечками пальцев и переложил себе на ладонь.