– Это не ядовито? – спросил Коре.

– У нас все немного ядовито.

– Придумай что-нибудь новое. Эта шутка стара.

Пришлось остановиться и вколоть людям сыворотку. Коре запустил наблюдательный зонд-муху. Муха, невидимая в темноте, кружила у места привала и подавала сигнал тревоги, если считала, что приближается опасность. Ночных птиц муха отпугивала ультразвуком. Впрочем, нельзя было полностью положиться на ее показания: ведь даже спутник не сумел засечь передвижения монстра.

Таких мушек он имел шесть пачек, по сто в каждой.

Коре поспал часа два или три и вышел к центру лагеря – к пространству между двумя палатками. Тускло горел фонарь. В воздухе покачивался беспризорный Гномик. Где-то внизу выли и тявкали собаки. Слева возвышалась черная гора, посыпанная звездной пылью по отчетливо видимой макушке. Млечный Путь раздвоенным колесом катится в пустоте, делая по обороту каждые триста миллионов лет. Нормальная скорость для бесконечной дороги. Когда он прикатится – и куда? Он кажется таким огромным, каким никогда не бывает в открытом космосе.

Запрокинув голову, он постоял и ощутил себя счастливым – от того, что в мире существуют звезды, от того, что он там бывал и еще будет, от того, что жизнь неспокойна и так сложна, от того, что в ней нет простых задач и нет однозначных ответов, от того, что даже дважды два не всегда четыре такой ночью и потому ты не знаешь, что случится с тобой через минуту; от того, что монстр стережет и ожидает первого неверного шага, от того, что можно просто постоять, запрокинув голову. Он с детства любил смотреть на звезды – как и любой другой, проработавший в космической группе дольше двух лет. Если ты не любишь звезды, ты просто не выдержишь.

Боксер в красной куртке с полосками шлепал по щекам длинное вялое существо, больше всего похожее на человекообразную змею. Он приказывал существу сосредоточиться, но то лишь слабо шевелилось. Коре поинтересовался происходящим и узнал, что видит перед собою Досика – юношу, который учился боксу. Скорее всего юноша столкнулся с монстром лицом к лицу и получил шок, от которого никак не мог отделаться. Коре осмотрел человекообразное существо и приказал боксеру оставить его в покое. Юношу отнесли в затененное место и приказали спать. Без посторонних воздействий, рассуждал Коре, этот молокосос снова начнет переживать увиденное и превратится в ту картинку, которая его так поразила. Он всегда копировал внешность своего визави. Значит, я смогу осмотреть с близкого расстояния сильно уменьшенную копию монстра. Возможно, это что-нибудь даст.

Слабая надежда.

К утру юноша уснул. Во сне он отрастил четыре лапы и хвост, сплюснутый с боков, но остался таким же вытянутым и змееобразным. Все следующие дни боксер, с поистине отеческой заботой и трудолюбием, пытался привести его в чувство.

Поначалу юноша не говорил. Затем он начал мычать, но хорошо связывать слова он еще долго не мог научиться. Из всего, что он рассказал, можно было понять лишь следующее: он встретился с монстром, лежавшим за деревьями и наблюдавшим.

Монстр взглянул на человека и человек ощутил, что неспособен сопротивляться. Он лег на землю, прижался к ней грудью, принимая ту же позу, что и монстр. Он смотрел в два узких красных глаза и чувствовал, как эти глаза вливают в него черноту. Когда черноты стало слишком много, он потерял сознание.

Было похоже на то, что СМ может убивать просто взглядом.

– Не хватало нам тут еще Горгоны, – прокоментировал Гессе.

Как бы то ни было, юноша не собирался принимать человеческий облик. Оплеухи боксера и приказы Хоста на него почти не действовали. Пробовали больного испугать, помня о том, что клин вышибают книном; пробовали успокоить, накачивая транквилизаторами, но безрезультатно. Особо трудоемкую попытку предпринял бородач: он соорудил специальное приспособление из дерева, которое помогало растягивать и сдавливать некоторые части деформированного тела. Приспособление проработало восемь часов и исторгло у пациента немало криков и стонов, но человеком его все же не сделало. Случай уже казался совершенно безнадежным, но помогла случайность.

Звериная тропа, у которой был разбит лагерь, шла к водопою – небольшому, но очень чистому озеру между скал. Однажды Кларисса, невинно раздевшись, принимала там утреннюю ванну; змееобразный юноша случайно оказался поблизости. Кларисса была изумлена, видя, как из кустов приближается к ней незнакомый мужчина с глазами, оловянными от волнения. Это было началом полного и окончательного выздоровления. Правда, после этого случая Коре запретил Клариссе купаться раздетой, а возбужденного юношу еще несколько дней приходилось колоть успокоительным. Несмотря на успокоительное, юноша все же увлек Клариссу в небольшую пещерку и попытался объяснить ей свои чувства. Пещерка оказалась большой и уходяший вертикально вниз. Кларисса ограничилась одной пощечиной.

Между тем, дни шли. СМ был все так же близок и так же недосягаем. Коре уже не замечал в людях нетерпения – лишь безразличие. Еще немного, и они захотят разбрестись кто куда. И только хищные собаки вокруг помешают им сделать это.

– Почему мы не действуем? – спрашивал Хост.

– Меня все беспокоит один вопрос, – говорил Коре ему, – как СМ сумел обмануть систему слежения? Если он сумеет сделать это еще раз или два, то от нашей экспедиции не останется даже косточек. Спутник мог потерять его только в двух случаях; первое: существует несколько внешне неразличимых СМ (я пока не принимаю эту теорию даже как рабочую); второе: СМ пробрался к нам неизвестными подземными ходами. Ведь здесь же полно больших пещер, не так ли? Может быть, стоит обследовать ближайшую?

– Я не думаю, что здесь так много пещер, – ответил Хост.

– А я думаю. Просто все острова вроде вашего, создавались из волоконного пористого материала: это уменьшало расходы на строительство и делало остров легче. Ведь Силенд не стоит на морском дне, это плавучий остров, значит, внутри его есть большие пустоты. Он устроен так же, как внутренность кости – кости, из которой вынут костный мозг. Там внутри столько пустоты, что целые полчища монстров смогли бы построить там собственные города. Может быть, уже построили. Пещера идет вертикально вниз. Я предлагаю проверить.

Вертикальный ход был заваленн камнями, но оставалось еще несколько горизонтальных. Эти ходы оказались часто посещаемы; тут и там встречалась наскальая живопись, совсем недавно произведенная несчастным юношей; в основном, одно и то же имя и лицо. Юноша сумел пробраться километра на четыре в глубину горы. Не удивительно, что он постоянно кашлял – температура воздуха в пещере была всего восемь градусов. Пол был довольно ровным и по нему протекал ручеек.

Огромные сталактиты и сталагмиты наводили мысли о многих веках, в течение которых могли бы вырасти эти камни, и с трудом верилось, что все это почти настоящее чудо создано руками человека и созданно совсем недавно. Слишком правдивая иллюзия. Особенный подземный запах и особенная, спертая тишина, в которой падение капли и стук собственного пульса – вещи одного порядка.