— А мне моя «беретта» дороже твоего прииска, дядька! — огрызнулась Йоля. — Ее мне знаешь кто подарил? Самый лучший человек во всей Пустоши…

Шарпан закашлялся, потом харкнул и сердито плюнул. Плевок угодил на рыло распластанной в грязи твари, и тут гигантская туша, до сих пор неподвижная, вздрогнула, пасть приоткрылась, слепые бельма осветились изнутри красным. Шарпан взвизгнул по-бабьи и бросился бежать. Верзила Митяй тоже помчался прочь. Они бежали не разбирая дороги, мимо сендера с обалдевшим водителем — куда-то в степь.

Йоля задумчиво посмотрела им вслед, почесала кончик носа, с которого опять сползала шкура — обгорел нос, пока на крыше торчала — и поплелась к сендеру. Побегают дядьки и все равно туда же придут.

Вернулся Шарпан, уже совсем успокоившись. По пути отдавал Митяю приказы:

— Отправишь Бурьяна на грузовике, пусть по рынкам поглядит, рабов накупит. Денег я дам. Другая беда: где толковых рабочих найти? Чтоб чензир варить умели. И еще: вот кого старшим на прииске поставить?.. Нет такого среди наших.

Взгляд Шарпана упал на Йолю, которая устроилась в тени — села, прислонилась к колесу сендера и дремала.

— Вот девка, а, Митяй? Леван сбег, охрану побили всю… а она прииск отстояла! Вот такого бы мужика найти, я бы ему здешнее хозяйство доверил.

— Я не возьмусь, дядька, — буркнула услышавшая его Йоля. — Не по мне работа — невольников гонять.

— А тебе никто не доверит. Ты бы, может, и управилась, да слушать тебя серьезные люди не станут. Видимости в тебе нет, выглядишь, как сопля.

На эти слова Йоля обиделась и уже совсем собралась сказать, что сам дядька Шарпан не на соплю даже похож, а на что похуже, но тут хозяин заговорил иначе. Похвалил ее и спросил, какую награду она себе желает. Он, Шарпан, таких дел, какое она провернула, без награды не оставляет. При этом дядька косился на черное пятно чензира и на страх, влипший посередине. Похоже было, что щедрость Шарпана происходит от испуга.

— Мотоциклетку дай, — тут же потребовала девушка, — поеду Левана твоего искать. Мне «беретту» вернуть нужно.

— Ты видал, а, Митяй? — Шарпан хоть и был сильно раздосадован убытками, не смог не улыбнуться. — Она Левана ловить собралась. Он троих таких, как ты, Йолька, одной рукой в узел завяжет.

— Одной левой, — подтвердил Митяй. — А правой при том собственную задницу чесать будет.

— Брось эту затею, в общем. Если Леван, мутанта ему в глотку, где попадется, я позабочусь, чтобы тебе имущество возвратили. Выбирай другую награду.

— Ты сам спросил, я ответила. Если беглых сейчас не нагнать, они могут далеко укатить или спрячутся где. А мне нужно…

Благодушная улыбка Шарпана погасла:

— Мотоциклетку мне не жалко, но я ж о тебе думаю. Пропадешь ведь!

— А по-моему, тебе мотоциклетки жалко.

— Тьфу, вот колючая девка! — Шарпан от избытка чувств притопнул и ткнул Митяя локтем. — Будет тебе мотоциклетка. Заслужила, мутанта тебе в… гм.

Потом хозяин перевел дух, оглянулся на черную лужу с присохшим страхом и уже совсем спокойно обратился к начальнику охраны:

— Слушай, Митяй, а как по-твоему, что, если с этой мутантины шкуру содрать и в Харьков оружейникам продать, а? Хватит на мотоциклетку?

— А на кой шкура харьковским? — удивился Митяй.

— Куртки шить, — встряла Йоля. Мысль Шарпана показалась ей дельной. — А ты сечешь, дядька! Шкура эта даже получше, чем панцирные пластины. И это моя добыча, между прочим.

Митяй подумал маленько и вынес приговор:

— Если шкуру толково загнать, то и на две справных мотоциклетки хватит, а то и больше.

— Шкуру мне, мотоциклетку тебе, — решил Шарпан. — По рукам, мелкая?

— По рукам, толстый.

На прииске Шарпан решил никого не оставлять — охранять там нечего, все развалено и переломано, рабочих он привезет позже. Йоля ехала с хозяином на заднем сиденье сендера, помалкивала и слушала. Шарпан рассуждал вслух, какой убыток ему вышел и как быстрей снова запустить производство. О том, чтобы отрядить погоню за сбежавшими охранниками, ни слова не сказал. Стало быть, верно она решила: сама поймает предателя и «беретту» вернет. Иначе не видать ей единственной памяти о самом лучшем человеке во всей Пустоши. Он ей оружие доверил, а она что? Не уберегла! Дорогой подарок от дорогого человека…

Главное теперь — не отставать от дядьки Шарпана, пока мотоциклетку не выдаст. А то ведь и передумать может. Одно дело — когда своими глазами видишь тварь издыхающую, но все равно пугающую до некроза, а совсем другое — когда пьешь пиво в собственном доме, в тепле, в уюте, и подсчитываешь убытки. Но в тот вечер, после возвращения, подступиться к дядьке Йоле так и не дали. Честно сказать, о ней попросту все забыли. Бойцы, сопровождавшие хозяина на прииск, едва их отпустили, заторопились в кнайпу — наперегонки рассказывать о ночном страхе и хлестать дармовое пиво, а уж наливали им исправно, за такой-то рассказ! Сам Шарпан с Митяем удалились совещаться, к ним в дом Йолю не пустили… В общем, осталась она одна, как сиротка у хозяйских дверей. Тут ее позвал Киря.

Когда сендеры вернулись с прииска, его встречала целая толпа — жена в темной юбке, загорелая круглолицая дочка, аккуратно поддерживающая обеими руками объемистый живот, какие-то старухи… позади всех топтался угрюмый парень — зять, будущий папаша Кириного внука. Он помалкивал, держался позади, но как только выяснилось, что Киря на ногах не стоит, парень каким-то непонятным образом вдруг оказался рядом с недужным, подхватил тестя на руки, как ребенка, и в ответ на бабские охи да ахи только бубнил, что ему вовсе не тяжело. Вот из-за плеча здоровяка-зятя и выкрикивал Киря Йолино имя. Она подошла, Киря стал кудахтать о том, как он Йоле благодарен, да что она его сто раз из пасти смерти вырвала и прочую такую чушь. Йоля хмыкала и глядела в сторону. В общем, ее зазвали на постой.

Дом Кири был не бедный — видно, что хозяин у Шарпана в доверии и зарабатывает неплохо. Заберись Йоля в такой дом без приглашения, поживилась бы нехудо… Но раз она здесь в гостях, пришлось сделать над собой усилие и ничего без спросу не брать. Ну, почти ничего.

Наутро Йоля отправилась к Шарпану за обещанной наградой. На улицах спозаранку было шумно, катили запряженные манисами телеги, на перекрестках ящеры шипели друг на друга, возницы орали на зверей, колотили их палками, заодно бранились, споря, кому проехать первым. Дети уже сбивались в стайки для новых проказ, матери кричали на них из-за заборов. Йоля пару раз замечала обращенные на нее взгляды — местные уже прослышали о ее подвигах и теперь, приметив на улице, пялились.

К Шарпану ее не пропустили. Охранники в воротах, два парня с ружьями, строго твердили:

— Хозяин занят, не велено! Никому не велено!

Тот, что постарше, объяснил:

— Погоди маленько, вот снарядят караван, тогда и для тебя у хозяина время сыщется. Очень он нынче занятый.