— Чем?

— Красотой, стройностью. Мне никогда и никто не говорил таких слов, как он!

«Довосхищались!» — подумала про себя Надежда, но обижать дочь не решилась.

Перед тем как принять решение о замужестве, Таня на прощание все же наведалась к Тимофею Ожегову.

— А-а, моя ласковая девочка пришла, — поприветствовал ее великий мастер. — Проходи, знакомься.

Свято место, как говорится, не бывает пусто.

В мастерской, сидя на том же самом кресле, где некогда позировала она, светилась от счастья новая пассия художника.

Нагая пухленькая блондинка с длинными распущенными волосами и ярким румянцем на щеках оказалась полной противоположностью хрупкой, бледной Тани.

— А что, девочки, — глядя попеременно то на одну, то на другую, придумал Ожегов, — может, вы попозируете мне вдвоем одновременно? Вы такие разные!

— Римские бани собираешься писать? — с горечью воскликнула отвергнутая Татьяна.

— Вовсе нет. Русские ничем не хуже. Вот ямочки на бедрах у Русалки, — он показал на увесистые бедра крепкой девушки, — завлекалочки, не правда ли? Аты, моя хорошая, — он подошел к Тане и бесцеремонно поднял ей юбку, — совсем другая, стройненькая, хрупкая… Люблю разных!

Таня, хлопнув дверью, выбежала из мастерской.

— Радуйся, — злобно напала она на мать, — он меня разлюбил, и я назло ему выйду за Арсения!

Семейная жизнь не сделала Танечку счастливой. Повседневные, совсем не праздничные хлопоты превращали ее в сварливую и желчную. Великий любовник с выходами и салонами не отпускал, надолго засел в ее душе. Картину, на которой он изобразил ее испуганной девочкой, Таня, вынув из рамки, припрятала далеко в свои девичьи вещички.

«Здесь мои секреты» — так она еще ребенком называла корзинку, хранившуюся в дачном домике на чердаке.

Однажды, много лет спустя, Надежда застала ее плачущей над своим нагим изображением. Что оплакивала созревшая женщина: свою судьбу, молодость с мгновениями красивой жизни или безответную любовь?

Догадывался ли об этом ее муж Арсений, Надежда не знала.

Женечка родилась у супругов не скоро. С детства было ясно: станет она красавицей.

Глядя на нее, бабушка Надежда размышляла о том, что уготовила ей судьба. Но твердость характера и крутой нрав говорили, что путь матери она не повторит.

Не купится на обещания немолодого любовника бросить ради нее семью и детей. Правда, седовласый элегантный босс Женечки не раз всплывал в памяти старой женщины. Только она гнала от себя ненужные мысли. Ведь бомба два раза в одну воронку не попадает. Однако когда верная подружка Жени, Наташка, прибежала к ней в гневе, Надежда поняла, что ошиблась.

Влетевшая в квартиру Наташка была зла. Губы у нее дрожали, она была готова вот-вот разразиться в плаче.

— Вы что? — набросилась она на Надежду. — Совсем тут все с ума посходили! Как вам не стыдно?

— Что ты бушуешь, успокойся, деточка, — пыталась остудить ее пожилая женщина. Знавшая Наташу с детства, Надежда прощала ей вспыльчивый характер. Тем более что девушка недавно вышла замуж и была на сносях. — Что случилось? В твоем положении тебе нельзя волноваться. А то ребеночек нервным будет, садись, расскажи все по порядку, — как можно более спокойно произнесла она.

— Зачем вы Женьку на аборт толкаете?

— Что ты такое несешь? — Обескураженная Надежда присела на краешке стула. — Какой аборт? Кто толкает?

— Дочь ваша Татьяна, Женькина мама.

— Я первый раз об этом слышу. Что ты такое говоришь? От кого… от кого Женечка должна делать аборт?

Последнее время Надежда замечала, что внучка ходила темнее тучи. Даже казалось, что порой у нее глаза на мокром месте. Запираясь у себя в комнате, она подолгу не выходила. Не хотелось, как в случае с дочкой Татьяной, думать о плохом, но Надежда догадывалась, кто тому виной. Не зря блестели глаза у босса. Не зря!

— Человека хорошего, настоящего встретила ваша внучка, — продолжила свою обвинительную речь Наташа. — Что, тоже не знаете? Любовь-морковь у них случилась, и залетела, как полагается, в таких случаях. Решили они ребенка оставить. Вы же про Женьку все знаете, у нее полный порядок во всем должен быть. Поэтому хотела отца будущего ребенка в дом привести, с мамой познакомить.

— Подожди-подожди, — остановила ее Надеждой, — ничего не пойму, с чьей мамой?

— С дочерью вашей, Татьяной.

— А она?

— А она ни в какую. Не таким, видите ли, представлялся ей будущий зять.

— Чем же он ей не понравился? — Опасаясь услышать то, о чем она давно подозревала, Надежда замерла.

— Что-что! Видите ли, он не подходит! Сама решила за дочь, кто годится, а кто нет, — бушевала Наташка. — А у них, может, любовь настоящая. Вместе работают!

— Как же так? — схватившись за голову, расстроилась Надежда. — Любовь? Ты же сама говорила, что трудоголик…

— Да, говорила. Когда-то ведь и конец должен был этому настать.

— Да-да, конечно, должен был, — бормотала Надежда.

— Любовь — это такая редкость в наши дни. Вот у нас с Шуриком тоже любовь. Так я ради него и работу бросила, и ребеночка собираюсь родить. Потому что знаете он какой?

— Какой? — думая о судьбе внучки, механически переспросила Надежда.

— Таких не встретишь никогда. Когда я с работы усталая приходила, он мне туфельки снимал и ножки растирал. И сейчас весь любовью ко мне пылает. Пропитан, понимаете?

— И… и Женечкин избранник тоже пропитан? — не решаясь назвать этого человека по имени, бормотала бабушка.

— Еще как! Он ей стихи посвящает.

— Стихи?

— Да. Лично мне он всем нравится — и взрослый, и сильный. И еще он решительный: «Раз так случилось, готов с твоими родителями встретиться, руки просить».

— И с Арсением тоже?

— Что тоже?

— Тоже хочет встретиться?

— Нет. Женька все поэтапно решила. Сначала с мамой, потом с папой и с вами.

— Да, конечно! Я потом. — Надежда махнула рукой.

— Про вас-то она не сомневалась, поэтому.

— Что, извини, не поняла про меня?

— Не сомневалась, что вы ее поймете, — разъяснила Наташа.

— Конечно-конечно.

— Я вот смотрю, зря она на вас рассчитывала. Потому что вы тоже не так уж с этим согласны.

— Понимаешь ли, Наташенька, — хотела объяснить она девушке, что с женатыми мужчинами, а тем более с детьми и внуками, ничего быть не может, что и у ее дочери Татьяны, и у нее самой лично такой опыт за плечами.