радостно мотался по комнате, сел и уставил­ся на Уолтера, словно и он хотел, чтобы тот ушел.

— Прекрасная мысль, может, так я и сделаю,— сказал Уолтер и вышел, хлопнув дверью.

Он вернулся в кабинет. Он останется в доме не для того, что­бы за ней приглядывать, убеждал он себя, просто ему сейчас не

до прогулок. Он вздрогнул от неожиданности, когда дверь у него за спиной отворилась.

— Хочу напомнить, чтобы тебе полегчало,— с завтрашнего дня ты волен проводить все свое время с Элли Брайс!

Уолтер чуть было не запустил в нее стеклянным пресс-папье, которое вертел в руках. Он грохнул пресс-папье о столешницу, прошел мимо Клары широким шагом и вышел из кабинета. В жиз­ни он еще не испытывал такой ярости и тем не менее был в со­стоянии наблюдать себя как бы со стороны: кипящий от гнева мужчина бросает в чемодан рубашки и брюки, зубную щетку, махровое полотенце, потом, вспомнив, портфель — он ему завтра понадобится, захлопывает чемодан и защелкивает зам­ки.

— Сегодня дом в полном твоем распоряжении,— бросил он и вышел, оставив ее стоять в холле.

Уолтер сел в машину. Уже выехав на Северное шоссе, он сооб­разил, что не знает, куда направляется. В Нью-Йорк? Можно поехать к Джону, но ему не хотелось обрушивать на Джона все свои беды. Уолтер свернул на первую подвернувшуюся улицу и оказался в местечке, которое показалось ему незнакомым. Неподалеку он увидел кинотеатр. Уолтер припарковался и купил билет. Он сидел на балконе, глядел на экран и курил. Он намере­вался заставить себя досидеть до мультика, который хотел по­смотреть. Однако ближе к концу художественного фильма он подумал: если Клара и впрямь наглоталась снотворного, то теперь, пожалуй, промывание желудка уже не поможет. Его накрыла волна слепого ужаса.

Уолтер встал и вышел.

Глава 7

На ночном столике стоял пустой флакончик зеленого стекла и стакан с остатками воды.

— Клара! — он приподнял ее за плечи и потряс.

Она не шевельнулась, челюсть у нее отвисла. Уолтер схватил ее за запястье. Пульс прощупывался, даже казался нормальным и полным. Уолтер пошел в ванную, намочил полотенце холодной водой, вернулся и обтер ей лицо. Безрезультатно. Он пошлепал ее по щекам.

— Клара! Проснись!

Он посадил ее в постели, но она обмякла, как тряпичная кукла. Нечего и пытаться напоить ее кофе, подумал он и побе­жал в холл к телефону.

Доктора Петрича не было дома, но горничная дала телефон другого врача. Тот сказал, что приедет через четверть часа.

Прошло двадцать пять минут. Уолтер смертельно боялся, что она скончается прямо у него на глазах, но легкое дыхание не прерывалось. Прибыл врач и сразу приступил к промыванию. Уолтер помогал — лил теплую воду в воронку на конце шланга. Из желудка поступала все та же вода с малой примесью слизи, окрашенной кровью. Врач сделал ей два укола и снова взялся за промывание. Уолтер не отрывал взгляда от полуоткрытых глаз, безвольного, неестественно расплывшегося рта, пытаясь распо­знать малейший признак возвращающегося сознания. При­знаков не было.

— Как вы считаете, она будет жить? — спросил он.

— Откуда мне знать? — ответил врач с раздражением.— Она никак не очнется. Придется положить в больницу.

Врач решительно не нравился Уолтеру.

Через пару минут Уолтер на руках отнес Клару вниз и устроил в машине.

Некоторые врачи, подумалось Уолтеру, ведут себя так, будто им в высшей степени не по душе возиться с самоубийцами. Или словно для них само собой разумеется, что это его вина.

— Она когда-нибудь жаловалась на сердце? — спросил больничный врач.

— Нет,— ответил Уолтер.— Как вы считаете, она будет жить?

Врач бесстрастно поднял брови, продолжая заполнять кар­точку.

— Все зависит от сердца,— заметил он.

По коридору он шел впереди Уолтера.

Клара лежала под прозрачной кислородной палаткой. Сестра протирала ей руку ваткой для очередного вливания. Уолтер по­морщился, когда толстая игла на два дюйма вошла в вену. Клара не шелохнулась.

— Либо она очнется, либо нет,— сказал врач.

Уолтер наклонился и впился глазами в ее лицо. Рот все так же безжизненно кривился, из-под слегка растянутых губ высту­пали зубы. Это придавало ее лицу выражение, которого Уолтер раньше на нем не видел; так выглядит сама смерть, подумал он. Теперь он поверил, что Клара не хочет жить. Он представил себе, как ее бессознательный инстинкт вместо того, чтобы бороть­ся за жизнь, как положено любому нормальному человеку, толкает ее к смерти, и почувствовал, что бессилен помочь.

В два часа ночи ее состояние оставалось все тем же; Уолтер поехал домой. Время от времени он звонил в больницу и получал один и тот же ответ: «Без изменений». Около шести утра он вы-

пил кофе с бренди и отправился в больницу. В семь приходила Клавдия, он не хотел с ней встречаться, так как не знал, что ей сказать.

Клара лежала все в той же позе. Ему показалось, что веки у нее чуть припухли. В припухших веках и безвольном рте было нечто от зародыша, и это было жутко. Доктор сообщил, что кровя­ное давления слегка упало — неблагоприятный симптом; сердце, правда, работало нормально и, видимо, не сдавалось.

— Как вы считаете, она будет жить?

— Трудно сказать. Она приняла достаточно, чтобы себя убить. Вы ее вовремя привезли. Все выяснится через двое суток.

— Двое суток!

— Кома может продлиться и дольше, но, если это произойдет, она едва ли вытянет.

Около девяти Уолтер поехал в Нью-Йорк. Чемодан все еще лежал на заднем сиденье, он вытащил из него портфель и под­нялся к себе. Теперь ему казалось, что он вовсе не собирался отправляться с чемоданом в гостиницу, что на самом деле он хотел убраться из дома, чтобы не мешать Кларе покончить с собой, а гостиница была всего лишь предлогом. Уолтер знал, что она примет таблетки, и от этого знания было никуда не уйти. Он мог уверять самого себя, что не думал, будто она и впрямь их прогло­тит — не проглотила же в прошлый раз; но тут все было иначе, он это понимал. В каком-то смысле, признался себе Уолтер, он ее убил — если она умрет. А раз так, значит, хотел убить.

Уолтер пропустил ленч и весь перерыв просидел на месте, пытаясь разобраться с записями Дика о беседе с Парсонсом и Салливаном. Он перечитывал один и тот же абзац и не мог сообразить, то ли здесь что-то