и Вагнер, любимый композитор Элины, наваливается на него всей мощью. Он решает не предупреждать жену о своем возвращении. Забрав кейс, выходит из кабинета, но на пороге замирает. В дальнем углу гостиной блестит зеркало, в котором живет отражение лестницы, ведущей на второй этаж; он ясно видит, как в зеркале на лестнице появляются длинные пластиковые ноги, затем туловище, яркое лицо – и вот уже вся кукла спускается по ступенькам. Кейс подает, но всесильный Вагнер поглощает собой все звуки.

Он отступает вглубь кабинета, и мгновенно приходит решение, очень простое и естественное, способное положить конец безумию.

На полке, вздернув курносый нос, притих небольшой изогнутый кинжал на лакированной подставке – подарок королю литературных ужасов от клубных фанатов. Краснов берет кинжал, и, прижимая лезвие к запястью, чтобы не было заметно, выходит из кабинета.

Кукла успела спуститься с лестницы, и, видимо, зашла в одну из комнат. Борис решает ждать, но потом чувствует, что психика не выдержит промедления, и он движется в кухню.

Он входит туда и сразу натыкается на куклу. Скорее от неожиданности, чем от испуга, Краснов дергается, пытаясь ее оттолкнуть, забыв о притаившемся в руке лезвии. Она даже не вскрикнула, посмотрела на Бориса, потом на узкую ровную прорезь у себя на локте, втиснула туда пальцы и вытащила снежного цвета кусочек набивки. В ее стеклянно-синих глазах, которые он впервые видел так близко, не было ничего живого и настоящего. Набивка испускала синтетический запах. И этот запах разъярил Бориса. Он ткнул лезвием ей в плечо, и оттуда выскочил новый клочок. Ткнул еще и еще. Кукла кинулась к дверям, и он побежал за ней, рукой разгоняя в воздухе искрящуюся дорожку синтетики.

Краснов не ожидал, что она может двигаться так быстро, и догнал ее уже в спальне, на втором этаже. По глупости, присущей всем куклам, она оставила дверь открытой, бросившись в угол между столиком и напольным кондиционером. Уже сообразив, что она гораздо проворнее него, Борис с размаху протянул кинжалом. Сквозь Вагнера прорвался звук, словно вспороли тугую подушку. Кукла пропищала «Мама!» и дернулась. Из косой прорези на животе вывалилась набивка. Прижав руки к телу, пластиковая игрушка крутнулась в сторону и оказалась у него за спиной.

«Не упусти ее!» – крикнул кто-то в мозгу, когда на лестнице раздалась дробь ее шагов. В следующую секунду он был в коридоре, а через мгновение нырнул в воздух, наступив на скользкую набивку, комьями рассыпанную по ступенькам. «Вот как это происходит!» – успел удивиться он, врезаясь боками в жесткие ребра лестницы, чудовищной раскорякой скатился, ударился головой и потерял сознание.

Уже на допросе он узнал о существовании не в меру любопытной соседки, любящей засматриваться на дом знаменитости и для такого дела купившей морской бинокль.

В тот день, по обыкновению занавесившись шторой в качестве маскировки, соседка заглянула в спальню писателя, ничего интересного не обнаружила и уже намеревалась повернуть тяжелую оптику в иные плоскости, но внезапно прошептала «Господи!», не отрываясь от бинокля, нащупала на тумбочке телефон и нажала пальцем в две цифры.

Борис закончил рыться в остатках воспоминаний и неподвижно лежал, вслушиваясь в тишину. Рывком поднялся. Ему послышались голоса. Краснов подошел к двери; говорили сразу за ней, однако слова были неразборчивы, словно их произносили сквозь толстый слой ваты. Он уловил знакомые интонации. «Это Паша и Янка! – понял он. – Им разрешили свидание. Начнутся расспросы, сочувственные взгляды. Нет, только не это!». А затем он услышал Элину. Сначала не поверил, но ошибка исключалась. Ее невысокий голос звучал тоже невнятно и тревожно. Краснов с выпученными от напряжения глазами прижимался ухом к железной дверной обивке, чувствуя, как в мозгу перекатывается что-то горячее.

– Этого не может быть! – прошептал он и заколотил кулаками.

– Откройте! За что вы меня здесь держите?! Элина, Элли!

Он снова прильнул к двери. Элина, Паша и Яна все так же продолжали беседовать. Раздался новый голос, незнакомый, ровный и спокойный. Затем все заговорили разом, и звуки стали отдаляться.

– Нет! – закричал Борис. – Не уходите! Я здесь! Я здесь! Элина!

Но за дверью уже была тишина.