— Через два часа новый год… А мы не жрали…

Зато ржали. И ржем сейчас. Какое-то безумие… И это мы трезвые.

— За два часа шампанское выдохнется… — попыталась я отсрочить момент возлияния.

— Или рванет бутылку… — смеялся Гай, по-прежнему стоя у стойки по стойке смирно.

— Сухой закон до конца года? — улыбалась я с ним в унисон.

Нет, это не сон… Елочка горит, собака спит, мы… Да кто ж поймет, что мы делаем… И чем занимаемся. Дурачимся!

— У тебя сок есть? — вопросы задаем, вот, что делаем или делаю, хотя бы я.

— Минералка с лимоном подойдет?

— Это на утро надо бы поберечь, но можно и в обратном порядке. Обратный отсчет нового года уже пошел?

— Уже пошли мы… За стол. Ну? — и Гай подтолкнул меня к столу. Я попятилась, но ничего не снесла. Гай меня не отпустил, держал за локти, обводя вокруг стола, точно в танце. Только без музыки — извне, достаточно было внутреннего мотива сердца или желудка. Или другого — более важного в любви органа.

— Сейчас…

Он посадил меня на стул и направился к холодильнику. Переместил шампанское из морозилки на дверцу, а на стол выставил две небольшие бутылочки с зелеными этикетками, на которых красовался желтый лимон, точно новогодний шарик.

— Тост?

Это скала я, поднимая бокал с пузырящейся минералкой.

— За старый год будем пить, как язвенники и трезвенники, — поднял свой Гай. — Зато в Новом оторвемся… Не сомневайся!

Я кивнула.

— Маме пиши по-трезвому, чтобы не испугать, — протянул мне телефон мой сотрапезник только после второго салата. Пришлось облизать пальцы, потому что рано было портить тканевую красоту под тарелкой — Новый год же еще не наступил. А взглядом хозяин квартирки уже придавил меня к спинке стула, прошил насквозь за пальцы, так нечаянно посетившие мой рот.

“Мам, мы что-то устали и собираемся завалиться спать до полуночи. Дашка не хочет показываться, я — тоже…” — ну и где я врала? Ну, может, только во времени. Два часа же мы за столом не просидим. Точно спать завалимся. А как же шампанское? Ну, у меня и без него крышу снесло… Как бы… Как бы не так!

Я отложила телефон, но Гай тут же поднялся и спрятал его под свитер, подальше от моих рук и глаз.

— Все, до следующего года один хардкор, — вернулся он от барной стойки за стол. — С горячим. Ты греть мясо будешь? Или решила салатиками откупиться?

Я ничего не решила — он решил все за меня. Запихнул вместе с собакой в мешок и притащил к себе, точно Леший, сперший мешок Деда Мороза из-под елки.

Меня, конечно, из-под палки никто не гнал к плите. Я пошла по собственному желанию, даже голод не подгонял. Или подгонял — да не тот, который притупили салатики, а тот, который заострили запахи совсем не жаркого, а жарких объятий и сладковатых ароматов Франции или какой другой заморской страны, потому что тройной советский я бы определила за километр, как человек, создающий свои смоляные шедевры в строительной маске.

Помешивая на сковородке мясо с картошкой, я переворачивала заодно и мысли в голове, пытаясь понять, чего же больше хочется — оказаться с Гаем в постели или уже наступления завтрашнего дня, чтобы оказаться от этого дома и этого незнакомца на безопасном расстоянии.

Знакомство мне не предлагали, так что частица “не” навсегда останется при Гае: не позвонит, не пригласит, не вспомнит… Главное, чтобы избежать ее ночью, но если даже и не получится, то пусть она прилипнет к наречию “плохо” — все у нас будет неплохо, потому что по отдельности плохо нам уже было. Ему, без сомнения, тоже, если мне так долго пришлось растапливать его злость, но лед сошел и засияла улыбка.

— Что? — спросила с вызовом, обернувшись, когда от его пристального взгляда зачесались лопатки.

— Ты — красивая, — протянул Гай, отодвигая свой стул ногой от столика. — Я тебе это говорю, чтобы ты не сомневалась в себе. Сомневайся в нас — мужиках, в которых “жи” можешь заменить на “да”, смысл не поменяется, даже усилится — да!

Он перестал улыбаться и начал смеяться.

— Что смешного? — спросила, отвернувшись от него обратно к плите лишь на секунду, чтобы проверить пальцем температуру мяса.

— Я смеюсь над мудаками, которые подарили мне тебя на эту новогоднюю ночь… Не, ну я серьезно — молодая, красивая, временами даже смешная — чего еще надо?

— Я готовить не умею, — выключила я под сковородкой индукционную конфорку.

— С подругой, которая умеет готовить… — продолжил он свой список после моей реплики. — Не, ну я реально не понимаю…

Гай снова придвинулся к столу, возложил на него локти и продолжил меня рассматривать. Захотелось перевернуть ему на голову содержимое сковородки и подытожить урок хорошим подзатыльником. Он был прав, когда не хотел давать мне оружие поражения головного мозга у мудаков…

— Ешь! — я водрузила сковородку в центр стола и села. Нога на ногу.

— Самообслуживание? — приподнял брови Гай.

— С чего вдруг? Распределение обязанностей.

— Я тебе хоть немного нравлюсь?

Я даже опешила от такого перехода на… Личности! Просто отлично — шутим, смеемся и бац, подсечка…

— А какое это имеет значение? — проговорила я, жалея, что поставила орудие возмездия в середину стола.

— Для меня — большое. Неприятно сознавать, что я просто мужик и все…

— А мне? Приятно? Что я просто баба и тебе просто скучно было остаться одному на ночь? Сколько у тебя женщин было? Не считал? Или в какой-то момент просто сбился со счету?

Я тоже поставила локти на стол.

— Тебе это важно?

— Если бы мне не было важно, не задавала бы вопросы…

— Девушки давно не было, обходился блядями, как бы так… Устраивает такой ответ?

— Ну и как мне это воспринять в качестве комплимента? — заерзала я на стуле. — Не подскажешь? С какого угла посмотреть на твое заявление?

Гай резко убрал руки и снова оттолкнулся ногой от стола.

— Тебе серьезно так важно полностью вынести мне мозг перед ночью? Я не сплю у бабы на груди — не переживай, и с полной башкой меня вынесешь…

— Уверен, что твой мозг так много весит?

— Много стоит.

— Ну… Спрос рождает предложение, особенно, когда он исходит от родителя и лень искать альтернативу…

— То есть на роже у меня написано, что я — дурак?

Не знаю, что написано, но надписи “я счастлив” там больше не было. Прибить бы сейчас хотя бы табличку “мне хорошо” или “неплохо”…

— Ухаживать не будешь, да? — не унималась моя прорезавшаяся так некстати сквозь мужской голод женская гордость.

— А что я должен сделать? — повысил голос несчастный Гай. — Среди ночи тебе корзину роз раздобыть? Или фигурно нарезать ананас? Я собирался это сделать вообще-то!