— Было б глупо… Я не глупец… Три минуты до старта. Пульнуть пробкой или ждем полночи?

— До полуночи… Три минуты осталось.

— Это много… Обними…

Руками, ногами — мысленно, но нет, Гай подтянул меня к себе, усадил на колени, насадил на иглу — он снова был в ударе и без зазрения совести принялся ворошить угли в моем затухающем пожаре.

— Гай, осторожней…

— Я не собираюсь кончать эту мутотень до нового года… Еще успею с клубничкой, сейчас у нас шампанское по плану…

А если выстрелит прямо в нос… Я отклонилась совсем на чуть-чуть, самой не хотелось терять его.

— Ура?

— Еще двадцать секунд, — следила я за электронными часами на тумбочке. — Давай!

Не двигайся, нет… Я сильнее обхватила его ногами, чтобы пробалансировать между матрасом и старым годом лишние десять секунд.

— Ура!

Пробка ударила в потолок, но не отрекошетила. Я вздрогнула, когда шампанское капнуло мне на живот. Гай не извинился — уверена, он выпьет шампанское из складочек на моем животе даже охотнее, чем из простого бокала. Я прижалась губами к стеклу, чтобы удержать пену на кромке бокала — сладкий вкус, холодный компрес, а я все равно горю и хочу ананаса…

— С Новым годом…

— С Новым…

— Так целый год?

— Как?

— В тебе… Если ты веришь в новогоднее проклятье.

— Я — это проклятье?

— Еще какое… Я встречал однажды новый год в постели, но в девушке — никогда.

— И ощущения?

— Пока мне нравится… Начало года. Конец я хочу оттянуть хотя бы на пару минут… Или часов. Мы же не сожрем всю миску сразу… Знаешь, что такое ананасы на шпажке?

— Ну…

— Взгляни на свои соски…

— Дырявить ананасы… Фи…

— Зато какие канапе… — хмыкнул Гай, делая глоток шампанского. — Где еще такие попробуешь…

Я приблизилась, он не отстранился — мой мир сузился до горлышка бокала для шампанского, или того хуже — до горлышка бутылки, стоящей на полу подле кровати.

— Не надо так сильно… Я не железный…

— Оденься…

— Для этого нужно выйти, а мне хорошо…

— Тебя выгонят…

— Мечты… Ты пей-пей… Новый год твой спрятан на дне бутылки — там еще на пару бокалов минимум…

— Гай, пожалуйста… Я не хочу прерванного.

— Я не хочу прерываться… Я себя контролирую… После третьего бокала я бы не рискнул, а сейчас… Не прогоняй… Не порти первые минуты нового года…

— А если испортишь мне год?

— Бери выше — жизнь. Но я же сказал, что все под контролем… Потом у нас миска ананаса… Ты представляешь, сколько в тебе будет кислоты — никто не выживет…

— Я не настолько дура…

— А настолько обжора?

Он придавил меня к матрасу и нашарил рукой миску — через секунду ананас мягко лег мне на губы.

— Получай удовольствие и ни о чем не думай… Просто пей, ешь и трахайся — чего еще в жизни надо…

— Спокойствия…

— Это в старости, сейчас отпадает…

— Стабильности?

— Земля круглая и вертится… Спроси у китов, какого хера сбежали — было бы проще лежать на плоской земле… Ты скатываешься, куда?

— Куда-то… До чего докачусь?

— До миски с ананасом… Ты мыла когда-нибудь волосы шампанским…

— Гай, ну елы…

— Я просто предупреждаю, что могу облить…

Он не держал в руках бутылку, уже облизал руки от сладкого сока — неудачно, ладони все равно склеились, когда его пальцы сомкнулись поверх моих.

— Гай…

— Все под контролем…

— Контрольный выстрел?

— В живот, не в голову…

— В голову было бы спокойнее…

— Сколько ананасов мне нужно съесть, чтобы перебить вкус клубники?

— Один, у нас больше нет…

— С Новым годом, я уже сказал?

Ничего не говори, просто следи за… Не языком, а за другим, куда более виртуозным органом.

— Ты боялась?

Я не открывала глаз — я вдыхала не запах ананаса, но запах спокойствия.

— Немного… В другой раз предохраняйся, как человек…

— А сейчас как?

— Ну… Как… Как Гай…

Он продолжал сжимать пальцы моей руки, он поднес их к губам.

— Страх — это по-нашему, мне тоже было страшно… Зато… На Луну без скафандра высадился.

— Они ходят туда в подгузниках.

— Так они не ведут счет на минуты… Ты несколько часов готова пролежать подо мной?

— Ты обещал на мне не спать…

— Я буду на обратной стороне Луны… На этой мокро…

Я толкнула его в грудь и скинула с себя. Он упал на пол — нет, только свесился и наполнил оставленные на тумбочке бокалы. Позади них часы безмятежно отсчитывали первые минуты нового года.

Гай прижал бокал к моим губам. Я попыталась взять его за ножку, но Гай не отдал.

— Пей, пей… Это только начало — возбуждающая жидкость внутрь и другая сверху — мне ничего и делать не придется. Давай, Полька, еще не утро… Ночь только началась.

В итоге ночь прошла и наступило утро — только в разное время, для Гая намного позже… Он спал в обнимку с подушкой на самом краю кровати — насколько помню, хозяин кровати не делал никаких сонных поползновений в мою сторону. Сейчас — наполовину упавший, наполовину все еще свесившийся с матраса, он превратился в прекрасную добычу для собаки, у которой было все время на свете, чтобы выспаться и проголодаться. Но она предпочла меня! Истоптать, сожрать, какая разница… Лапки маленькие, вмятины от них очень даже чувствительные. Потом еще кажется, что хвост, не купированный, сейчас у этой мелюзги отвалится.

— Я не пойду с тобой гулять! — отбивалась я от мокрой морды, выполнившей для меня роль будильника. — Нафиг иди… Буди его!

Я бы могла натравить собаку, если бы воспитание позволило бы мне скинуть с себя вертлявое тощее тельце. Не похудела же она за одну ночь — и если бы проголодалась, то могла бы доесть жаркое, которое подогреть по второму разу была не судьба. Вылезти из кровати, чтобы доползти до кухни и убрать сковородку в холодильник, сил тоже не было. Все ушли в любовь. Однако от собаки не пахло специями — от нее вообще ничем не пахло, кроме радости — собачьей, ей что новогоднее утро, что старогоднее, а писать все равно хочется. В этом я была с ней солидарна.

— Да погоди…