Вот только увидев на берегу Царева, я вмиг забыла о Даниле и на несколько секунд была парализована: сначала его позой, которая с самого начала вызывала во мне неосознанное влечение, а потом и мыслью – какого черта он здесь забыл? Неужели он именно для этого спрашивал, где мы находимся? Но ведь одним этим маневром он всю мою легенду в море вышвырнул! Я что-то бубнила, пытаясь расставить хоть какие-то акценты, но в себя окончательно пришла после разумного вопроса здравомыслящего Мамонтова:

– Я не понял, а кто сейчас в мэрии выигрывает тендер, если мы оба здесь?

Царев перевел хмурый взгляд на него:

– В душе не гребу. Достанется какому-то новичку – как выигрыш в лотерею. Или не достанется, тогда торги проведут в другое время. А я тоже заслужил день отпуска. Не возражаете, Данила Владимирович?

И, развернувшись, пошел звать администратора – видимо, приказывать своим отработанным безапелляционным голосом добыть ему шезлонг и поставить именно под наш зонтик. К его удаче, он был гигантским, Данила заранее постарался, а теперь, наверное, жалеет. И именно потому в тоне последнего зазвенела издевательская нотка:

– Артур Андреевич, вы никак не можете остаться здесь – тут же везде песок, люди, бактерии. Мало ли, какая зараза витает в воздухе!

– Переживу, – бросил тот, не обернувшись. – Но рад, Данила Владимирович, что вы так честно называете себя заразой. Мое уважение.

Что он творит?! Зачем он это творит? То есть я через себя переступила, чтобы нейтрализовать его конкурента, но он, вместо получения трофея, сейчас расстегивает белую рубашку и закатывает рукава? Я готова была схватиться за голову или зарыться в песок. Мне-то что теперь делать? Уйти, оставить их вдвоем ругаться без прослойки в виде меня? Или остаться и посмотреть, кто победит, если дело дойдет до драки? Данила, конечно, больше габаритами, но хладнокровный Артур являет собой тихий омут с самыми непредсказуемыми чертями…

Данила остановил меня, придержав за локоть:

– Лика, послушай. Во всех остальных случаях я бы посоветовал: сначала разберись в чувствах к своему ревнивому дятлу, а уже потом прыгай в чувства ко мне. Но в случае Царева я такого выговорить не сумею. Потому не могу в твоей ситуации применить правило «Сначала без меня закрывай старую историю, а потом начинай новую», ведь вообще не понимаю, как к нему может возникнуть даже легкая симпатия.

– Разве он некрасив? – я не понимала эту насмешку.

– А разве я некрасив? Дело ведь не может быть только во внешности. На нее падки только полные дуры, у которых под оболочкой так же пусто.

Значит, я полная дура. Немного обиженная, пошагала дальше, выбрав все же посмотреть на продолжение аттракциона. Еще раз бросила взгляд на профиль босса. Красивый черт, но все же не только оболочка в нем привлекает – он очень умный, сдержанный и немного таинственный. Одни сжатые до тонкой полоски губы чего стоят – всякий раз заставляют соображать, что он скрывает под таким выражением лица.

Заняла свой шезлонг, который теперь оказался посередине, Данила сел на свой и протянул:

– Кажется, пора переходить на алкогольные напитки. Проще вызвать потом водителя, чем пережить этот день. Как вы нас нашли, уважаемый Артур Андреевич? Или вы в свою бывшую девушку маячок вставили – легко представить, учитывая ваш параноидальный характер.

– Я вас и не искал, – ответил ему Царев монотонно. – Просто решил отдохнуть немного, приехал сюда и увидел знакомые лица. Совпадение.

– То есть вы на пляж осознанно ехали в деловом костюме? Или просто еще не дозрели до переодевания?

– Это не деловой костюм, Данила Владимирович. Я в быдловские шорты с пальмами не наряжаюсь даже дома.

– Не удивлен.

– Странно. А я-то думал, что вы удивляться способны даже мороженке – вы очень удачно тормознули развитие в семилетнем возрасте.

Я почти не слушала их переругивания, но до меня только теперь доходила целиком фраза Мамонтова, который назвал Артура «ревнивым дятлом». Понятно, что он обманут и оценивает ситуацию, исходя из выданной ему информации, но… если хорошенько подумать, если внимательно посмотреть…

– Данила, – я заговорила резко, перебивая очередную саркастичную фразу, – намажешь мне спину кремом? Хочу выбраться на солнце.

– Давай тюбик.

Я села к нему спиной, чуть склонила голову, но неотрывно смотрела на лицо Артура. И отчего-то от его взгляда становилось прохладно даже в такой жаре. Темные глаза прищурились, скулы будто натянулись, плечи заметно напряглись. Но он, поймав мой взгляд, выдохнул и совершенно неожиданно улыбнулся – почему-то в улыбке этой я рассмотрела какой-то ужасающий подтекст, будто бы думал он вовсе не о чем-то веселом. «Ревнивый дятел»… Глупость же, да? Но тогда зачем нестись сюда и вот именно так смотреть на меня?

Не знаю, заметил ли Данила это выражение лица или просто решил подлить масла в огонь, но дернул вязку под предлогом, что надо везде пройтись солнцезащитным средством. Я едва успела вскинуть руку к груди, чтобы лиф не упал. Цыкнула на него, но он лишь рассмеялся. Артур перевел взгляд на мое запястье, прижимающее ткань к груди, и улыбка его стала еще немного более ужасающей. Черт… Черт-черт-черт! Он и впрямь ревнует! Он с трудом держится, глядя на то, как меня трогает другой мужчина! У меня сердце заколотилось бешено, горло воздухом перекрыло. Я ему небезразлична! Уж точно не настолько безразлична, как сама всегда считала! Но почему же он ни разу не показал свои чувства, зачем бросил в эту авантюру – как раз для участия в подобных сценах? Или его ревность проснулась, только когда собственными глазами увидел?

– Глаза не сломайте об мою девушку, Артур Андреевич, – подначил внимательный Данила.

– Вашу девушку? А я-то думал, что она моя.

– Бывшая! – немного выдал раздражение Мамонтов.

– Я вот сейчас смотрю на свою Лику и не могу вспомнить, почему же мы расстались. Не напомнишь, любимая?

Вообще-то, обычно я сообразительная, легко ориентируюсь в любой стрессовой ситуации. Но сейчас уровень стресса зашкалил до невменяемости. «Почему расстались»? «Любимая»?! Да он с ума сходит от ревности! Но если об этом заявить прямо – будет отрицать. Вполне возможно, что его больше раздражает участие Данилы, оказался бы какой-то другой мужчина на месте того – Царев бы так не зациклился. А это означает, что его чувства ко мне – не совсем полные! Но они уже есть, их нужно просто раскрутить в верном направлении. Кто бы мог подумать, что дурацкая затея обернется именно таким боком? Ревность… надо давить на нее, пока Артур не сорвется и не признается для начала самому себе, а потом и мне.

Я поинтересовалась, стараясь не улыбаться во весь рот от надежды:

– Данила, а ты как относишься к пляжному волейболу?

– Пойду добуду нам мяч, – он ответил сразу решимостью к действию и поставил тюбик рядом со мной.

Я выкрикнула, когда он сделал шаг из-под тени: