Слайд 21: «Первая бутылка»

Обеденный стол. Сцена вторая. Мне исполнилось три года. В тот день мама собрала всех своих подруг на мои смотрины. Дамы выпили и поставили бутылку из-под шампанского под стол, где я проводила праздник, по обыкновению скрываясь от внимания гостей. Ну, и, недолго думая, я приложилась… (не к подругам, а к бутылке ☺)

Слайд 22: «Пугало»

Помню, мама частенько брала меня на работу в Пушкин или Стрельну, где располагались опытные участки ВИРа. Присланные селекционерами новые сорта пшеницы испытывали на специальных делянках. Я залегала между этими делянками, играя с мамой в прятки. Но, когда маму от игры отвлекала ее научная работа, я начинала носиться по полям, гоняя воробьев, которые бесстыдно уничтожали ценную пшеницу. С радостью подрабатывала пугалом. ☺ Вот тогда-то я и научилась свистеть как соловей-разбойник. Для устрашения птиц в поле была установлена холостая пушка-хлопушка. Но она выполняла лишь функцию насеста: воробьи рассаживались рядком на стволе, при каждом выстреле – бум – дружно подпрыгивали и возвращались на прежнее место. Ввиду бесполезности пушки в ход шли врытые в землю перетянутые сеткой деревянные ловушки. Возле них собирались со всей округи коты. Они завывали, водили хороводы, скребли, расшатывали, подкапывали их, но ничем, кроме поклеванных лап, похвастаться не могли. В конце каждого рабочего дня воробьев из ловушки вытряхивали в мешок, увозили подальше от полей и выпускали. Иногда чирикающий мешок разрешали нести мне.

Слайд 23: «Убийца!»

К тем же временам относится грустная история о том, как одного из попавшихся воробьев я решила оставить себе. Надеялась приручить, чтобы он жил у нас, если не дома, то хотя бы во дворе. Мама предупреждала меня – не надо, не довезешь, но я заартачилась. На мне было платье с нагрудным карманом – туда я его и посадила. Пока ехали в электричке, я все проверяла: дышит-не дышит, гладила его по голове, разговаривала с ним. И в какой-то момент почувствовала неладное – все, не теплый, не шевелится. Я очень переживала тогда и по сей день чувствую себя виноватой перед воробьем. Посягнуть на живое существо или оставить в беспомощном состоянии – табу для меня.

Слайд 24: «Мои бабочки»

Однажды мне подарили бабочек… Как-то зимой «Оркестр» отыграл корпоратив в одном московском яхт-клубе, и люди, которые нас пригласили, в конце мероприятия передали мне коробку. Я поблагодарила, но «в запаре» не открыла ее. И только добравшись до дома, обнаружила внутри десять живых бабочек – подняла крышку, а они разлетелись в разные стороны. Я чуть не умерла от разрыва сердца! Начала искать информацию, как их содержать. Оказалось, главное – кормить сладкой водой. Технология такова: ловишь бабочку, держишь аккуратно за крылья, разматываешь хоботок (я это делала зубочисткой), окунаешь его в сладкую воду, ждешь. Сначала бабочки сопротивлялись, потом понимали, что это вкусно. И вот так на протяжении двух недель. Они живут недолго… Каждый раз для меня была трагедия, когда умирала очередная бабочка.

Слайд 25: «Мамины бабочки»

Лия Давидовна в молодые годы увлекалась коллекционированием бабочек. В квартире на Коннице хранились застекленные коробки с образцами. Их вид меня с одной стороны восхищал, с другой – вызывал гнев и недоумение: «Как она могла проколоть бабочку булавкой!?»

Слайд 26: «Кувырки в обед»

Еще история. Как-то мы приехали к маме на работу зимой. Снегу выпало нереально много, он был белый и пушистый. Возле столовой я нашла небольшой пригорочек, с которого было весело и приятно скатываться веретеном. Самозабвенно, с упоением, никого вокруг не замечая, я валялась и кувыркалась в снегу. Мамины коллеги, столпившись полукругом, потешались надо мной весь обеденный перерыв.

Слайд 27: «Убежище»

Меня очень пугал дверной звонок. Он был громкий и резкий, не сулящий ничего хорошего. Едва заслышав его пронзительный звук, я прямиком с разбегу падала на колени и скользила по оциклеванному паркету прямо под круглый стол и отсиживалась там. Это было мое личное пространство, надежно скрытое ковровой скатертью. А «пришельцы» так и норовили приподнять ее «подол» и выманить меня из убежища. Особенно мне не нравилось, когда начинали сюсюкаться. Помню, как я часто задавала себе вопрос: «Почему взрослые так неестественно себя ведут с детьми? Заискивают, заигрывают, относятся к ним, как к каким-то недоумкам, вместо того чтобы по-человечески, по-взрослому спросить: «Ну, что нового? Как дела?»

Неужели я вырасту и стану такой же?!»