— Я.

— Тутмос, царь Обеих земель, требует, чтобы ты явился в Фивы. В Азии поднялось восстание, и фараон созывает всех мужчин моложе двадцати на борьбу с племенами пустыни.

— Но я не обучен владеть оружием! — сказал опешивший Сененмут. — Как я могу сражаться с вооруженными воинами?

— Фараон прославляет твою меткость лучника! — заявил посланец, и Сененмуту показалось, что на его губах мелькнула злорадная ухмылка. Тут Сененмут понял, что у него есть не просто враг, а смертельный враг, козней которого невозможно избежать. — С первым лучом Ра барка будет ждать тебя!

Несчастному юноше только и оставалось, что ответить:

— Я буду в срок.

Жилище прорицателя Перу находилось за городской чертой, там, где торговцы держали свои амбары, а каменотесы занимались ремеслом прямо под открытым небом, — стало быть, не самое достойное место. Худая молва шла об этом районе еще и потому, что с наступлением темноты публичные женщины Фив устраивали здесь свидания. Тут были красотки на любой вкус: стройные газели из провинции с горящим взором и пышнотелые нубийки.

— Мин во мне, — заплетающимся языком едва выговорил хорошо набравшийся фиванец. — А в тебе? — Это означало не что иное, как «Давай позабавимся вдвоем!»

Однако закутанная в покрывало госпожа и ее пожилая спутница, не удостоив пьянчужку ответа, просто свернули с пути. Это были Хатшепсут и Сат-Ра, скрывавшие свои лица.

— Лучше бы мы позвали провидца во дворец! — шепнула царица на ухо кормилице.

— Тогда завтра даже дети от верхних порогов до дельты судачили бы об этом, будь уверена. Впрочем, мы уже пришли.

Сат-Ра толкнула калитку во внутренний двор. Утки и индюки бросились врассыпную, а им навстречу вышел худосочный человечек — провидец Перу.

— Я привела к тебе госпожу знатного происхождения, — едва слышно промолвила Сат-Ра, будто в темном дворе за ними могли шпионить невидимые соглядатаи. — Мин не обошел госпожу своей милостью и вздул ее живот. И вот теперь она спрашивает тебя, ожидать ли ей наследника.

Перу понятливо кивнул и пригласил обеих женщин в скромно обставленное жилище, посередине которого находился зеленый бассейн с красными золотыми рыбками и лазоревыми абидосскими. Хатшепсут и кормилица опустились на подушки, Перу стал на колени по другую сторону бассейна. Два масляных светильника едва освещали помещение.

Сосновой лучиной провидец накалил какие-то коричневые зерна, от которых повалил едкий дым. Глубоко вдохнув этот чад, Перу забормотал:

— О, Бес с двумя змеями, ты, охраняющий жизнь в этой жизни, дай ответ!

Он устремил взгляд в зеленый бассейн, где плавало отражение закутанной царицы, которое со всех сторон то и дело пересекали красные и синие рыбки. Перу тяжело дышал. Опершись на тонкие руки, он склонил голову к воде, словно собирался напиться. Медленно, как мельничное колесо, поднимались его веки. Вдруг провидец закинул голову, так что в открытых глазах остались видны лишь белки. Хатшепсут затрепетала. А он заговорил срывающимся голосом:

— Вижу, две женщины рожают в один час. Та, что с золотом, порождает льва; та, что с камнем, производит на свет кошку.

Едва закончив пророчество, обессиленный провидец погрузился в себя. Хатшепсут и Сат-Ра недоуменно переглянулись.

На обратном пути обе пытались растолковать значение предсказания. В конце концов Хатшепсут решила, что «женщиной с золотом» может быть только она.

— Ну какая женщина во всем царстве имеет золота больше, чем я? — подытожила она.

— Конечно, — подхватила Сат-Ра, — а лев — это фараон. Ты дашь жизнь наследнику престола, дабы жил он вечно!

Хатшепсут и кормилица обнялись.

— Надо принести Мину благодарственную жертву.

— О чем ты задумалась? — спросила Сат-Ра явно озабоченную царицу, когда обе уже сидели в покоях дворца.

— Меня мучает мысль об отце моего ребенка.

— Тутмос?

Хатшепсут пожала плечами.

— Так, значит, Сененмут!

Хатшепсут молчала.

— Признайся, ты ведь любишь этого Сененмута!

— Он променял меня на простую солдатскую потаскуху! Меня, царицу!

Сат-Ра погладила Хатшепсут по голове.

— В постели нет цариц. В постели ты всего лишь женщина со своими слабыми и сильными сторонами, с достоинствами и недостатками.

И Хатшепсут вдруг почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой. Разрыдавшись, она упала на грудь кормилице, как всегда делала, когда была ребенком.

— Надо сказать Сененмуту, — всхлипывала царица, — надо сказать ему об этом. Он сейчас в каменоломнях у порогов Нила. — Ее тело снова содрогнулось от рыданий.

— Но ведь ты не знаешь наверняка, он ли отец ребенка. А может, это все-таки Тутмос?

Хатшепсут воскликнула:

— Да пойми ты, я чувствую, чувствую это!

Сат-Ра немного помолчала, а потом сдержанно заметила:

— Сененмут здесь, в Фивах.

Царица затаила дыхание.

— Тутмос повелел ему явиться. Он желает взять его в поход против азиатов.

— Но Сененмут не обучен быть воином! Его орудия — мелок и отвес, с ними он обходится ловчее, чем с копьем и кинжалом!

Сат-Ра смущенно отвела глаза.

Тут Хатшепсут вскочила, подобрала подол длинного калазириса с множеством складок и побежала через тускло освещенную колоннаду к покоям царя.

Тутмос сидел за мраморным столом, на котором были разложены карты и свитки папируса. Здесь же находились визирь Сенземаб, начальник войск Птаххотеп, управитель дома Минхотеп и писец Неферабет.

— Война — дело мужчин, — изрек фараон, увидев запыхавшуюся Хатшепсут. — И женщине здесь не место.

— Однако мужчины, которых ты ведешь в поход, все еще дело женщин, — надменно возразила царица супругу и жестом велела советникам оставить их наедине. Склонившись, вельможи удалились.

— Ты приказал Сененмуту явиться из каменоломни, — запальчиво начала она. — Зачем?

Тутмос заглянул в глаза Хатшепсут, пылавшие яростью, и решимость, с которой он встретил ее, растаяла.

— Мне требуются лучшие лучники царства в войне против азиатов.

— Сененмут не лучник! Он учится на архитектора и когда-нибудь возведет храм во славу бога.

— Он убил твою служанку одной стрелой.

Молодая царица подступила вплотную к фараону и в бешенстве прошипела:

— Сам Амон возвестил, что это было несчастным случаем. А ты, как посмотрю, пренебрегаешь даже священной волей отца фараонов Амона!

Тутмос вздрогнул. А Хатшепсут продолжала: