Засмотрелся! — сказал Эдквич, поднял булочку и сосиску, вернул в руки Дарьяну, — вот, возвращаю.

Дарьян в недоумении посмотрел на приятеля.

— Ой, прости! — Эдкевич выбросил хот-дог в урну.

— А туфли? — недовольно спросил Дарьян.

— Туфли тоже выбросить? — пошутил Эдкевич. Дарьян приподнял бровь.

— Извини, я почищу! — смутился Эдкевич.

— Замшу, от кетчупа и горчицы? — усмехнулся Покровский, — знаешь, сколько они стоят?

— Я подкоплю и куплю, — расстроился Экдевич.

— Ладно, забудь. Моим родителям наплевать, куда я деньги трачу. Хочешь извиниться — дам денег, сходишь в магазин и купишь мне точно такие же, — предложил Дарьян. Эдкевич согласно кивнул, а затем обратил внимание на список.

— О, да ты в армию собрался? — хмыкнул он.

— Ха-ха-ха! — разозлился Дарьян.

— Если серьезно, все из-за Эскимоса? — понимающе вздохнул Сергей.

— Его самого, — тоже вздохнул Покровский, — два курса с ним воюем и, наконец, его мечта сбылась — я в списках на отчисление.

— Повестка в армию уже пришла? — снова пошутил Эдкевич.

— Слушай, иди куда шёл! — рявкнул Дарьян.

— Да не грузись ты так! У всех же неприятности случаются в жизни! Вон, к примеру, вчера какой-то лихач на машине по луже проехал. Вся лужа — на мне. Потом бездомные чуть не избили, камеру в канализацию уронили, ещё и утка… — рассмеялся Сергей.

— Не скучно ты живешь, — протянул Дарьян, удивленно взглянув на Эдкевича.

— А если серьезно, что думаешь делать? — Эдкевич убрал улыбку с лица.

— Эскимос, — выдержал паузу Дарьян и направился с приятелем в сторону буфета, — предложил мне сделку.

— Сделки с дьяволом до добра не доводят! — хмыкнул Сергей.

— Он сказал, что если я хочу получить зачет по его предмету, то должен пойти в поход под руководством какого-то Романа Валенова, записывать все его «косяки», а по возращению, обо всем доложить, — рассказал Покровский.

— Стукачом, в общем, поработать… — протянул Эдкевич, остановился возле подоконника, положил камеру и присел завязать шнурки. Завязал, встал, камеру забыл и пошёл дальше. — Ну и чего ты грузишься? Отдохнёшь, еще и зачёт получишь! Ты ведь геолог, значит, как бы сказал ваш «древний» 85-летний декан, дух тайги течет по твоим венам и бла-бла-бла.

— Бла-бла, — ты камеру — то свою, где оставил? — заметив, что друг идет без своего любимого аксессуара, спросил Дарьян. Эдкевич похлопал зачем-то руками по карманам и рванул назад. Позднее Дарьян узнал, что с камерой этой случилась настоящая эпопея, связанная с уборщицей по фамилии Петровна, которая свято верила в то, что камеру на подоконнике оставил её покойный муж, бывший моряк. Кстати, дорогие читатели, Петровна — это та самая уборщица, которая работала у Куприянова в фирме. Когда Сергей успел прямо перед ее носом схватить свою забытую камеру с подоконника, она, крича «на абордаж!», бегала с веником за ним по коридорам факультета, стараясь отобрать «свою» технику.

Вечером побитый веником Эдкевич созвонился с Покровским по телефону и сказал, что готов присоединиться к походу, «поохотиться» за удачными кадрами, да и, в целом, он давно не выбирался на природу.

Лея Карабейникова…

Еще одна наша героиня — Лея Карабейникова. Девушка просто безумно была влюблена в Тощего ещё со школы. Познакомились они в отделении полиции. Лее часто приходилось забирать оттуда своего деда-алкоголика. В один прекрасный день, в пятницу тринадцатого, ученица 10 класса Лея в очередной раз пришла в отделение за дедом. В этот же день к своему любимому дяде, на тот момент лейтенанту, Дубанько приехал в гости ученик 9 класса, Мишка Худогубкин. Когда парень заходил в отделение, ему наступил на ногу толстый мужичок в форме. Мужичок не извинился, вышел на улицу, подошёл к серому автомобилю, взял трубку мобильного телефона и ушел. Машину Мишка запомнил, грозно проводил взглядом мужичка и сам направился к этой машине. Два литра газировки, выпитые ранее, помогли подростку отомстить — написать на колесо автомобиля обидчика.

Спустя полчаса лейтенант Дубанько кричал в своем кабинете на племянника…

— Как можно было написать на машину начальника полиции!? Я отказываюсь понимать, Миша! — лейтенант взял такую высокую тональность, что резонировали стаканы на подоконнике.

— Мне этот толстый мужик наступил на ногу и даже не извинился… — замялся Худогубкин.

— Толстый? — фыркнул Дубанько. — Да он месяц назад победил в соревнованиях по легкой атлетике!

— Видимо, среди любителей гамбургеров, — буркнул Тощий, скрестил руки и отвернулся.

— Этот толстый, по твоим словам, гражданин — товарищ начальника полиции Сталина, между прочим, и его просто попросили сходить за трубкой в машину! — рявкнул лейтенант.

— Ну, да, неловко вышло, — вздохнул и опустил взгляд Тощий.

В это время, когда Дубанько орал на своего племянника, алкоголик Карабейников, в очередной раз навестивший старых «друзей», вышел из здания, пошатываясь. Почему «друзей»? Потому что его стабильно, раз в неделю привозили в отделение за хулиганство, пьяный дебош или сон на тротуаре возле детского садика. Один раз на детской площадке он выгнал из деревянной машинки двух детей, сказал, что ему срочно нужно ехать на рынок за помидорами. Сел в нее и уснул. Этот тип, ожидая внучку Лею, которая ехала в автобусе и застряла в пробке, резко захотел в клозет. Времени бежать до второго этажа, так как на первом туалет был заперт, у него не было. И тут он увидел симпатичную машину серого цвета…

— У меня один вопрос, господа, — произнес Дубанько, на этот раз уже двум хулиганам, находящимся в кабинете, — колеса автомобиля начальника полиции медом намазаны, не пойму?

— Я уже сказал, почему так сделал. Неловко получилось. Прошу понять и простить! — умоляюще сложил руки на груди Тощий.

— Извините, а вы, — алкоголик Карабейников икнул, — кто?

— Смерть твоя, с косой, — отрезал Дубанько.

— Косой? — переспросил алкоголик, пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.

— Дядя, можно я пойду? Здесь жарко очень и душно, — попросил Тощий.

— Куда пойдешь? А машину начальника полиции кто будет мыть? — спросил лейтенант.

— Кто? Мыть? — вскликнул Тощий.

Дубанько улыбнулся, откинулся на спинку стула и обеими руками указал на Тощего и на алкоголика:

— Вы! Вы будете мыть! — радостно известил шалунов капитан. — Тряпки — в зубы и марш на улицу!

— Я не буду мыть, — проскрипел алкоголик. Тощий с ним согласился, напомнив дяде, что его действие вызвано недоразумением!

— Недоразумение, дорогой племянник — это то, что ты на кожуре от банана, который сожрал, умудряешься поскользнуться. А писать на машину начальника полиции — это преступление! — хлопнул ладонями по столу Дубанько, снова откинулся на спинку стула, достал из верхнего ящика стола пончик в розовой глазури, и с удовольствием откусил половину.

— Пончик, — буркнул алкоголик.

— Верно, пончик, — ответил лейтенант.

— Да не булка ваша, а вы пончик! — решил дерзить алкоголик. Тощий коротко