было, может, их специально обкурили чем. Брат навестил их и на второй год, и на следующий. А на четвертый попытался украсть и обратно на родину увезти, да только Мараох его быстро потопил. История умалчивает, что с островитянками стало. Может, тоже на дно морское пошли. Так-то.

Девушки еще долго о чем-то бормотали, сетовали, причитали. Марина ехидно плевалась циничными фразами, Селена отругивалась, Ливия плакала, Скарлет пыталась всех приободрить. Айрис заняла свободную койку в углу и, свернувшись калачиком, долго глядела на гладкие доски переборки. Душа хотела рыдать, но все слезы остались там, на берегу. Засыпая, она думала не о доме, не о соседках по несчастью, не о корабле, на борту которого впервые оказалась, и даже не о магах Саадула. Ее мысли непрошено занял странный пират, который охотился за драконами. Вот бы им встретиться. Он бы, наверное, ей помог, ведь их цели совпадали. Она бы отдала ему камень, убивающий драконов, а он бы ее за это спас. Айрис не заметила, как на ее губы вползла улыбка, да так там и осталась, предназначенная то ли камешку, зажатому в кулаке, то ли таинственному пирату.

Глава 3

Сон Айрис был недолгим. Ей показалось, что она закрыла глаза, чтобы в следующую секунду сразу их открыть. В иллюминатор лился раскаленный, как жидкий огонь, свет заходящего солнца, небо раскрасилось в угрожающие оттенки багрового и оранжевого, море так вообще полыхало, будто по нему разлили горящее масло. Таких закатов ей еще видеть не приходилось.

Было непривычно тихо. Засыпая, она отчетливо помнила гул парусов, свист ветра в снастях, крики матросов, бормотание девушек. Свет бил прямо в глаза, и Айрис пришлось прикрыть их рукой, чтобы разглядеть, что у ее койки кто-то стоит. Впрочем, заметить могучую фигуру капитана Арбэла было нетрудно. Девушки тоже были тут — сбились в кучку на дальней койке, не сводя с Данира настороженных глаз. Кажется, Айрис проспала что-то важное.

— Вставай, куколка, — Данир протянул ей руку. — Я решил пригласить вас на ужин, а то вы тут у меня в каракатиц от одиночества превратитесь. Да и поговорить надо. Не хочу, чтобы вы пытались через гальюн бежать или за борт стали прыгать. Предупреждаю, здесь акулы. Кстати, плавники одной уже пошли нам на ужин. Не стоит оказывать им обратную любезность и тоже становиться для них едой. Мы пока дрейфуем, ждем ветер, но к трем склянкам должны снова встать под паруса.

Ужин накрыли в офицерской кают-компании, которая находилась палубой ниже. На открытый воздух выходить не пришлось, лишь спустились по трапу. Сопровождал их уже знакомый Рэндалл. Айрис заметила, что капитан всячески старается не допустить, чтобы команда видела девушек. Может, оно было и к лучшему. Тем не менее на ужин в кают-компании собралось пять приближенных офицеров из старшего командования. И хотя Данир представил каждого по имени, Айрис никого не запомнила. Почему-то думала о Ливии, которая осталась в каюте совсем одна. У девушки разыгралась морская болезнь, и она не могла даже пошевелиться. Айрис с удовольствием провела бы время с ней, но Селена по дороге шепнула, что лучше капитана не злить и во всем слушаться. Мало ли… Подумав, Айрис с ней согласилась. Данира она знала плохо, но кое-что уже поняла — он был вспыльчив.

Помещение было низким, даже маленькой Айрис пришлось следить, чтобы не задеть макушкой потолок, Марина же, которая была выше ее на голову, недовольно пригибалась, бросая на всех злобные взгляды. Кланяться она не привыкла, даже кораблю. Зато капитан с офицерами чувствовали себя комфортно, ничуть не смущаясь от того, что ходили полусогнутыми. Они были дома.

На стол вынесли все сразу, без смены блюд: свежий хлеб, жаркое, тушеные овощи, тот самый суп из акульих плавников — к слову, ужасно пахнущий, сырную нарезку, пару бутылок вина, пузырь рома, взбитые сливки. Последние стояли в креманках только перед невестами. Очевидно, то была любезность от корабельного кока. Судя по тому, какими глазами офицеры глядели на блюда, подобные пиршества случались нечасто.

Селена и Скарлет тоже чувствовали себя неважно, но держались. Марина, которая чаще других ходила в море, не выказывала и следа морской болезни, что до Айрис, то ее беспокоила легкая дурнота, но она уже к ней привыкла. Рэндалл прислуживал дамам, офицерам — тощий слуга с укоризненным взором. Глянуть со стороны — так за столом собралась добрая компания друзей, а не люди, встретившиеся в первый раз при не самых лучших обстоятельствах.

«Данир не виноват, что так все произошло», — начала привычно уговаривать себя Айрис. Ей всегда хотелось верить, что люди, окружающие ее — хорошие. Так жить было легче. Не мог он противиться воле совета. Иначе ему пришлось бы уходить в пираты, а там жизнь, как у бабочки-однодневки. Данир хоть и думал на ней жениться, но ведь едва знал. Между карьерой и благосостоянием на одной чаше весов, и судьбой чужого, незнакомого человека — на другой, сделать выбор в пользу первого несложно. Наверное. Айрис не знала, как бы поступила сама, будь на месте Данира. Так, стоило ли его осуждать? И Руяна тоже не виновата. Она старая, в голове у нее мало, что разумного осталось, одни суеверия да предрассудки. Если старушке стало легче от фантазии о том, что Айрис сможет убить дракона, то ведь это даже неплохо. Вряд ли Руяне удалось бы спрятать ее надолго. Все равно бы нашли, хозяйка же с Советом заодно, это известный факт. Да и с Айрис, может, ничего плохого не случится. Говорила же Селена, что живы были жены колдунов — и через год, и через три. В конце концов, какая ей разница, за кого замуж выходить? За неизвестного мага или за Данира, о котором она тоже почти ничего не знала.

Стоило Айрис успокоить себя подобным образом, как в голову врезались визгливые нотки Марины и грубоватый басок Селены, обе яростно возражали капитану. Кажется, Айрис опять погрузилась в сон с открытыми глазами и пропустила что-то важное.

— Вы не смеете так поступать! — кричала Селена.

— Проклятый лжец, ты все придумал, этого не может быть! — вторила ей Марина. Скарлет же просто сидела с широко открытыми глазами и, не двигаясь, смотрела на Данира Арбэла. Тот был похож на пса, который долго голодал, но, наконец, наелся до отвала. На его губах играла улыбка — хитрая и торжествующая.

— Как я вас, а?