– А ему не обязательно знать, красивая, - Ник останавливается рядом, его пальцы поглаживают мою шею. – Кто узнает?

– Я расскажу!

– Не расскажешь, ты слишком стеснительная. А даже если и так… Кому поверят? Просто решила выставить нас в плохом свете. Ты ведь уже до этого говорила правду. А кому поверил твой отчим?

Вспыхиваю, всё тело дрожит. Ник прав, бесит этим. Растаптывает мой последний шанс. Потому что бы не произошло в этом доме или со сводными братьями – у меня не будет доказательств.

Их слово против моего. Даже два слова против одного. И никто никогда не обратит внимания на мои рассказы. Кусаю губу от обиды, что мне не поверят. Это ведь нечестно.

Ник сильнее сжимает шею сзади, отчего бегут мурашки. Проносятся по коже, задевают нервные узелки. Кажется, что сердце вот-вот остановится. А внизу живота тяжесть, давит. Из-за чего все мышцы подрагивают.

Такой властный жест, из-за которого меня прошибает. Клаус сжимает мои бедра, Ник ласкает шею. И я могу остановить только одного из них. По-другому не получится.

– Хватит, я поняла. Грубить не буду, - облизываю пересохшие губы, испытываю непонятное волнение. Страх и какое-то… предвкушение? Ожидание, да, когда меня отпустят. – Я просто спрячусь в спальне и не выйду до утра, обещаю.

– Так не пойдет, красивая, - Клаус качает головой, но ловлю проблеск улыбки. Это ведь хорошо? – Новый год встретишь с нами. Не будем оставлять тебя в одиночестве.

– Почему?

– Чтобы ты не натворила дел. Устроим маленький праздник на троих.

Не понимаю почему, но из уст Ника это предложение кажется невероятно пошлым и интимным. Делаю маленькие и медленные вдохи, дышу через рот. Пытаюсь убедить себя, что ничего такого они не предлагают.

– И вы будете снова злиться, если я скажу что-то не так?

– Постарайся не грубить, Карин. И всё будет хорошо.

– А вы не оскорбляйте меня и не угрожайте.

– По рукам, - Клаус кивает, но наклоняется ещё ниже. – Только есть маленькая оплошность, которую нужно исправить.

– Какая?

– Моего брата ты целовала, а меня нет. Надо сравнять счет, если хочешь спокойствия.

Ник рассказал?

Откуда Клаус знает?

Об этом… Если отчим узнает об этом, то мне конец. Наверняка. Жизнь кружит вокруг, затягивает меня в морок. Не успеваю среагировать, привыкнуть. Словно мчусь на скоростях, а тормоза не работают.

Только сердце шумит. Громко, стучи в груди, убивает. И дыхание сбивается, когда Клаус почти касается. Между нами сантиметр, не больше. И всё замирает вокруг.

Кожу стягивает, что-то внутри тянет, напрягается. Застывшее мгновение, от которого мысли разлетаются. Он поцелует? Я не… Мне нужно оттолкнуть, но тогда его ладони скользнут дальше, под платье.

– Так что, красивая. Будешь равнять счет?

– Ты… - бросаю взгляд на Ника, злюсь. Зачем он рассказал? Но мужчина только усмехается, едва заметно качает головой. И прижимается сильнее, его пальцы разрываются в мои волосы. Оказываюсь зажатой с разных сторон и ничего не могу сделать. – Ты уже сравнял счет. Ты поцеловал меня в комнате! Ты набросился на меня… Нечего равнять.

– Значит, поцелуй с Ником был. Я понял.

Клаус усмехается, а после делает шаг назад. Ник вторит ему, и я, наконец, могу дышать. Спрыгиваю со стула, хватаясь пальцами за барную стойку. Словно стоя смогу убежать.

– Что ты… Ничего не было. Вообще. И…

– Один хоть раз? Или позволила моему брату соблазнить тебя? – голос Клауса наполнен нотками злости, но он улыбается. – Как далеко зашли? Твоему отчиму это не понравится.

– Да ничего не было, хватит! Это вообще…

– Ты сказала, что я сравнял счет. Значит, один поцелуй был. Не смущайся, красивая. С тобой всё ясно.

– Что ясно?! Я не…

– Что ты любишь сбегать. А после пытаешься договориться, чтобы не наказывали. Так ведь всё было?

Смущенно опускаю взгляд на свои сцепленные пальцы. Мне нечего сказать. Если совру, то Ник точно расскажет правду. А молчание – и так красноречивее слов.

Господи. С этими двумя мужчинами я чувствую себя совсем маленькой. И глупой, потому что не могу ничего ответить. И трусихой, да. Кто знает, что со мной произойдет за эту ночь.

– Прекращай смущаться, красивая, - Клаус едва ловит мой подбородок, нежно поглаживает по линии, спускается по пульсирующей венке. – Предлагаю маленькую сделку.

– Какую? – заинтересованно смотрю. Что ещё он придумает?

– Мы не расскажем о том, что тут происходило. Как грубила, пыталась сбежать… Что она ещё творила, Ник?

– Посылала к черту, ещё назвала отчима варваром и дикарем.

– Ник!

– В общем, - Клаус усмехается, кажется не таким серьезным. – Мы молчим об этом.

– А я? И что вы хотите взамен? Опять будете издеваться?

– Издеваться? Кажется, в машине тебе даже понравилось, Карина, - шепчет, заставляет прислушиваться. И гореть от эти пошлых слов. – Когда я касался тебя, а ты текла.

– Неправда! Такого не было! И я не…

Мне не понравились те касания, совсем. Слишком жесткие, властные, откровенные. Такое никому не понравится, очевидно же. Грубо и пошло. И не те мужчины, с которыми я хотела бы что-то попробовать.

– Не стоит лгать, Карина. Но не важно. Мы молчим, а ты… Давай скажем так, мы с братом проголодались. А ты утолишь наш голод.

– Я не… Ужин? – запинаюсь, потому что гневная речь сжигает изнутри. – Накормить? Ладно, хорошо. Я приготовлю что-то.

Соглашаюсь поспешно, пока Клаус не придумал другое условие. Я не хочу, чтобы отчим знал о моих попытках побега. Не верю, что может быть ещё хуже наказание…

Но вдруг он что-то придумает? Ещё более странное и дикое? Нет, лучше согласится на готовку. Тем более, что я это люблю, а в доме отчима готовить не разрешали. Там была домработница, а меня не подпускали к кухне.

Поэтому… Если мужчинам нужна моя готовка, то здесь ничего такого.

Они ведь о готовке говорили?

Карина быстро отскакивает к пакетам, принимается разбирать продукты. Усмехаюсь, наблюдая за нею. Взгляд спускается по узким плечам, к талии и заднице.

Задница у неё отменная, жаль в машине не получилось ощупать лучше. Но судя по тому, как себя ведет девчонка, шанс ещё будет. И не только на это.

– Праздничный ужин, - произношу, когда Карина оборачивается на меня. Настолько наивная или решила выкрутиться? Голод из-за еды? Как бы не так. – Приготовишь?

– Да, - часто кивает, сжимая в пальцах упаковку сока. – Только его?