— Клянусь солнцем, луной и звездами, — воскликнул великовозрастный ученик, — если ты умеешь так играть на лютне, почему же ты воровала хлеб в булочной Освальда?!

— Я была голодна, — ответила девочка, как раньше, в переулке. — Путешествуя по деревням, я могла музыкой зарабатывать себе на хлеб, но в Тарнсберге удача покинула меня.

— Ты добиралась из южных земель в одиночку? — переспросил Рэндал, не веря своим ушам.

Лиз покачала головой.

— Со мной была семья… Нас было много, целая труппа, все артисты. Мы могли делать все, что хотела публика, — петь, танцевать, разыгрывать спектакли. И за наше искусство люди платили хорошие деньги. Медь, серебро… Однажды даже золото, на герцогской свадьбе. Потом мы услышали, что в Брисландии уже двадцать лет не выступала ни одна труппа, поэтому решили пойти на север, посмотреть здешнюю публику.

Она дернула за струны лютни, и те отозвались резким взвизгом.

— Мы перешли через окситанскую границу и побрели по этой стране. Через два месяца на нас напали разбойники. Я ненадолго уходила, чтобы купить дюжину яиц у жены крестьянина. Только это меня и спасло: когда я вернулась, никого не было в живых.

Девочка замолчала, ее глаза потемнели. Перед ней проплывали страшные картины недавнего прошлого. Потом она собралась с силами, встряхнула головой, отгоняя горькие воспоминания, и продолжила:

— Разбойники похитили все, включая костюмы. Не оставили даже грошового свистка.

— Прости, — проговорил Рэндал, хотя знал, что никакими словами тут не поможешь. — Я бы хотел…

— Хотениями сыт не будешь, — перебил его Ник. — Знаешь что, мадемуазель Лиз, возьми эту лютню. Держи у себя столько, сколько будешь в Тарнсберге. Скажи Плотниковой жене, пусть наполнит тебе ванну, и попроси чистое платье: она добрая женщина, не откажет. Потом иди к владельцу «Смеющегося Грифона» и скажи, что тебя прислал Николас. Он пустит тебя развлекать песнями вечерних посетителей.

На губах Лиз снова заиграла улыбка, худощавое лицо словно засветилось изнутри. Рэндал, глядя на девочку, так и не придумал, что сказать. Он знал, что в Брисландии после смерти монарха наступили тяжелые времена: в замке Дун давно уже ни о чем другом не говорили. Но рассказ девочки пробудил в нем такую сильную боль, какой никогда не вызывали политические дискуссии. Он хотел помочь, но чувствовал полную беспомощность.

«Что я могу сделать? — с горечью думал он. — Я всего лишь ученик волшебника, да к тому же не очень хороший».

Когда Лиз помылась и переоделась в новое чистое платье, Рэндал показал ей дорогу к «Смеющемуся Грифону», а сам пошел на уроки в Школу. Утренний разговор с Боурином привел его в мрачное настроение, и знакомство с девочкой-музыкантшей не прибавило радости.

Поэтому он ничуть не удивился, когда первый урок в десять часов закончился полным провалом. Сколько ни старался, он не сумел создать даже простой свет для чтения — яркий сгусток холодного пламени, который почти все ученики без труда умели вызывать к концу первого года обучения. На девятой или десятой попытке свет, наконец, загорелся, но какой! Яркая бело-голубая вспышка едва не ослепила его, а пальцы покрылись пузырями от ожогов.

— Контролируй свою силу! — со вздохом посоветовал мастер Тарн. — Ты читаешь малозначительное заклинание с таким пылом, будто призываешь демонов в магический круг. Иди, смажь ладони целебной мазью, потом возвращайся, и мы снова займемся теорией.

Прошло несколько недель. Дела у Рэндала шли все так же и даже хуже. Заклинания, которые и раньше казались ему трудными, вообще перестали получаться. Другие, например, свет для чтения, если и срабатывали, то вкривь да вкось. Мысль о грядущем экзамене отравляла жизнь, как мрачная туча.

Даже успехи, которых Лиз достигла в «Смеющемся Грифоне», не особенно поднимали ему настроение. Посетителям таверны, в основном волшебникам и их ученикам, так нравилось ее пение, что хозяин согласился дать ей кров и стол за то, что она развлекает гостей. Но Рэндал, хоть и был доволен, что девочке больше не приходится бродить по дорогам, воровать и голодать, все-таки завидовал ее успехам. У девочки-певицы был талант, который хорошо служил ей и откликался, когда она призывала его на помощь.

Но даже артистке Лиз, которая умела играть на лютне, исполнять акробатические трюки и петь разные баллады, совсем недавно приходилось красть хлеб, чтобы не умереть от голода. А чем же может прокормить себя неудавшийся волшебник?

«Может быть, вернуться в Дун?» — подумал мальчик, но тотчас же отбросил эту мысль. Он покинул замок давным-давно; много месяцев прошло с тех пор, как он надевал учебные доспехи и брал в руки меч. «Я уже забыл все, что знал о мастерстве рыцаря, и не научился никаким волшебным искусствам. Да они и не пустят меня обратно».

Рэндал пришел к неутешительному выводу, что пока обучение только сделало его никчемным и бесполезным и не принесло никаких хороших результатов.

Вот в таком мрачном настроении однажды днем в конце лета Рэндал подошел к дверям спальни, которую по-прежнему делил с Гаймаром. Как обычно, сосед по комнате восседал в единственном кресле. Он откинулся на спинку, положил ноги на стол и, развлекаясь, вызывал разноцветные световые шары, а потом заставлял их лопаться, рассыпаясь дождем ярких искр.

Рэндал долго смотрел на него, едва сдерживая нарастающее в душе раздражение.

— Больше ни до чего додуматься не смог?

Гаймар создал дюжину золотистых шаров и принялся ладонью подбрасывать их в воздухе.

— А тебе-то какое дело? Ты и этого не умеешь.

Рэндал скрипнул зубами.

— Я учусь, — процедил он. — И когда-нибудь…

— Жди-пожди, — насмешливо бросил Гаймар. Один из золотых шаров лопнул с громким треском. Вихрь золотистых искр закружился вокруг оставшихся мячиков. — Ты уже больше года здесь надрываешься и до сих пор не можешь даже свечку зажечь.

Ничего не ответив, Рэндал бросился на койку и мрачно уставился в темные проемы между стропилами. На другом конце комнаты с хлопками взорвались еще три шарика.

— Прекрати, — наконец процедил он.

Гаймар хихикнул. Над головой Рэндала вспыхнуло сразу с полдюжины золотых и серебристых шаров. Они запорхали, как мотыльки, сталкиваясь и рассыпая гроздья сверкающей огненной пыли.

— Я сказал — прекрати, — повторил Рэндал.

— С какой стати?

— Перестань, а то хуже будет! — взвился Рэндал.

Серебряный шар опустился чуть ли не к самому его носу, покрутился немного и взорвался. Рэндал вскочил с койки. Гаймар все так сидел, закинув ноги на стол. Увидев, насколько Рэндал раздражен, он сотворил еще одну гроздь разноцветных мячиков.

— И куда это ты собрался? — лениво поинтересовался Гаймар. Шарики взорвались все разом, рассыпав вихрь переливчатых огней.