Все эти путешествия в прошлое… Их с Романом встречи с Маком Мерфи… Эфиры для горожан…

Записав все, что только пришло на ум, Дороти откинулась на подушку и нахмурилась. Эти несколько недель у нее выдались очень насыщенными. Даже если бы она захотела выкроить время на тайные встречи с Эшем, у нее вряд ли что-нибудь вышло бы.

А вот и вышло, – напомнил внутренний голос. – Вы встречались.

Дороти прикусила кончик карандаша и скользнула взглядом по страницам профессорского журнала, разложенным по кровати вокруг нее.

Уиллис ждал от нее плана действий. Но на ум пришла только одна задумка: выкрасть из-под носа у банды опасных воров кое-что бесценное, несмотря на серьезную охрану, и провести смертельно опасный эксперимент, после которого выжил всего один человек в истории (в лучшем случае двое).

Нет, это невозможно. Даже думать о таком – безумие чистой воды.

Свеча, освещавшая ее комнату, уже догорала. Дороти со вздохом поднялась и затушила ее. А потом легла и стала смотреть в потолок, пока в голове бушевал ураган мыслей.

Три часа. Три часа она пыталась уснуть. Но тщетно – она и сама понимала, что ничего не выйдет, – и потому в конце концов встала с кровати и взяла плащ. Нужно что-то предпринять. Хоть что-нибудь.

Дороти приоткрыла дверь своей комнатки и выглянула в коридор. Пусто, лишь где-то вдалеке звучат голоса. Девушка осторожно прикрыла за собой дверь, чтобы та не скрипнула, и вышла из бара.

Свет луны серебрился на черной глади воды. Дороти старалась идти окольными тропами и боковыми причалами, пряча лицо под капюшоном. На каждом повороте ее сковывал ужас от мысли, что ее могут заметить. Стоило только мимо проплыть какой-нибудь лодке – и по спине бежали мурашки; стоило пройти пешеходу – и сердце бешено колотилось о ребра.

Достаточно одного человека – и ей крышка. Одного человека, заметившего ее волосы. Узнавшего плащ, лицо. Сейчас ей как никогда стоило соблюдать осторожность.

Вскоре перед ней предстал «Фейрмонт» – как и всегда, ослепительный и помпезный. Дороти сбавила шаг. Дыхание стало прерывистым. Даже несмотря на запустение, отель выглядел роскошно, но Дороти отчетливо помнила, каким он встретил их с Романом в будущем, когда они увидели Новый Сиэтл в руинах.

Черный остов, торчавший изо льда, скелет разрушенного отеля. От одного воспоминания об этой картине Дороти содрогнулась. Если в городе ничего не изменится, Новый Сиэтл ждет катастрофа. «Фейрмонт», а вместе с ним всё и все в окрестностях побережья погибнут.

– Не все сразу, – тихо сказала она себе. – С будущим разберешься, когда поймешь, что же случилось с Эшем.

Силясь унять дрожь, девушка поспешила вперед, к черному ходу.

Пока она еще состояла в Черном Цирке, Дороти успела выучить назубок расположение всех потайных дверей и лестниц в отеле. И теперь воспользовалась этим знанием, скользнув, словно тень, в самое сердце отеля и спустившись по задней лестнице к двери, ведущей в гараж. Она понимала: вероятность того, что «Черную ворону» оставят без охраны, ничтожно мала. И все же зрелище, которое ждало Дороти за дверьми гаража, ее потрясло.

Из всех углов бил яркий свет – казалось, в помещении устроили самый настоящий карнавал. Дороти сощурилась и отступила на шаг назад. Машину времени окружала огромная толпа – тут собрались чуть ли не все циркачи; они кричали и кого-то освистывали. Шум стоял такой, что аж в ушах звенело.

Что тут вообще происходит?

Дороти натянула капюшон еще ниже и постаралась смешаться с толпой, потихоньку подбираясь к центру комнаты. По счастью, никто не обращал на нее внимания.

Фигляры окружили «Черную ворону» – последнюю машину времени, что только осталась на планете. На глазах у Дороти от толпы отделился один циркач и, повернувшись к другим, победно вскинул руки. Толпа заулюлюкала.

Дороти слегка приподняла капюшон и узнала Элизу.

Элиза обладала особой, хищной красотой: льдисто-голубые глаза, густые брови, белая как снег кожа. Дороти прикрыла лицо рукой, когда Элиза сперва поравнялась с ней, а потом поднялась по короткому трапу в кабину корабля.

Дороти невольно ухмыльнулась. Неужели Элиза и впрямь замыслила то, о чем она, Дороти, сейчас думает?

Толпа притихла, а Элиза стала крутить рычаги на приборной панели. Машина времени взревела и дернулась вперед. Из выхлопной трубы вырвалось облачко дыма.

Толпа застонала.

А Дороти сжала губы под капюшоном, пряча смешок. Это что, и есть их хитроумный план? Самим запустить машину времени? Вот недоумки. Ей самой понадобился чуть ли не год, чтобы научиться с ней управляться, и то под руководством Романа, который бил ее по рукам, когда она тянулась не к тем рычажкам, и рассказывал, как ориентироваться по цвету облаков в аниле, чтобы понять, когда вылетать наружу. И если Мак и впрямь возомнил, что кто-нибудь из Фигляров сумеет поднять корабль в воздух, он круглый идиот.

Элиза провела в кабине пилота еще несколько минут. Дороти не видела, что она там делает, но слышала ругань, а вскоре Элиза снова сошла на парковку и шумно захлопнула за собой дверь кабины.

– Это невозможно! – объявила она под шиканье и возгласы толпы. – Тут есть какой-то секрет! Я даже ключ повернуть не могу!

А ты в другую сторону попробуй, – с усмешкой подумала Дороти. Казалось бы, мелочь, но она и ее саму когда-то сбила с толку. А секрет был в том, что ключ следовало поворачивать не от себя, а к себе. Роман ей рассказывал, что Профессор специально придумал эту маленькую ловушку, чтобы запутать возможных угонщиков. В корабле имелось еще с десяток таких вот «сюрпризов», и о многих из них Дороти наверняка даже не догадывалась.

Должно быть, дела у циркачей идут неважно, раз они даже не в силах завести машину времени.

– Не пойму, что тут сложного? – проревел знакомый голос, и по спине Дороти побежали мурашки. Она обернулась.

Мак Мерфи отделился от толпы, а за ним бесшумно последовала дама в черном. Повинуясь любопытству, Дороти тут же уставилась на нее. С тех пор как девушка только увидела эту незнакомку, они впервые оказались так близко друг к другу. Пальцы сводило от желания накинуться на даму и сорвать с нее капюшон, чтобы увидеть ее лицо – хоть на мгновение.

Незнакомка в черном была худенькой и невысокой. Ее лицо скрывалось за изящной маской, волосы она прятала под капюшоном, а руки – под перчатками до самого локтя. Единственная полоска кожи, незакрытая одеждой, белела у самого горла.

Разглядывая ее, Дороти не могла избавиться от ощущения, что этот человек хорошо ей знаком. Как это ни абсурдно, но ее вдруг посетило удивительное, тревожное чувство – ей казалось, будто она смотрит на саму себя.

Возможно ли это? Она ведь помнила, что улетала в прошлое. Может, она осталась в нем, отыскала способ внедриться в Цирк и сохранила лидерские позиции?