Главный шутник Колдыбана мэр Поросенков, взглянув на скульптурный шедевр, выдал свой очередной каламбурный шедевр. Ткнув древнего эллина ниже пояса, изрек:

«А что это у Геракла фига без фиги?» После того как поросенковское окружение надорвало животы от смеха, мэр добавил: «Ну ладно, фиг с ним, с бесфиговым Гераклом». Тут уж, сами понимаете, приближенным пришлось прямо умирать от смеха…

И вот на каком-то предпраздничном торжественном собрании наш остряк мэр взял да и вручил торжественно «Геракла» управляющему дорожным трестом, провалившему свои полугодовые обязательства. При этом с торжеством сказал: «Ты нам — фиговый лист, а мы тебе — фигу».

Так родилась новая колдыбанская традиция: премировать «Гераклом» провинившихся.

Удивительным презентом были поощрены, то бишь наказаны, и все завсегдатаи «Утеса». Однажды пришла очередь и хозяина торговой точки № 13. Такой чести он подвергся за обсчет ревизора из областного центра.

«Не учуять областного ревизора! — гремел на расширенном совещании начальник городского общепита заслуженный работник торговли Шнапсов. — Недовесить ему пряников, за которые покупателю надо приплату давать! Ну спасибо, Юрий Цезаревич, ну прославил нас! За такой подвиг награждаем тебя голым Гераклом. Как говорится, деньги — к деньгам, олух — к олуху».

Помнится, на Подстаканникова смотреть было так же больно, как на пациентов колдыбанской стоматологической больницы, где никогда нет наркоза, зато хирург всегда под кайфом.

— Меня, бармена в седьмом поколении, уподобили голому Гераклу! — горестно восклицал Юрий Цезаревич, потрясая ненавистным изданием, выданным ему начпитом Шнапсовым в качестве свидетельства о профбездарно-сти. — Как после этого я буду смотреть в глаза своим детям и внукам — барменам в восьмом и девятом поколениях?

Мы утешали его.

— Полно вам, Юрий Цезаревич! — говорил Профанов. — Меня Сократов тоже голым Гераклом обзывал. Даже хотел публично раздеть донага, да у меня зад оказался незагорелым.

— Подумаешь, Геракл! — утешал Молекулов. — Дайте этого чемпиона мускулов в мой класс — он у меня к концу четверти дистрофиком станет.

— Подумаешь, голый! — вторил Безмочалкин. — Еще удобнее: в любой момент можно попросить, чтобы тебе спину потерли.

— Я вас понимаю, Юрий Цезаревич, — посочувствовал Самосудов. — При исполнении служебных обязанностей желательно быть не голым, а в полной парадной форме. Но не беда. Главное — была бы в руках хорошая дубинка.

Тонкий юмор, по-колдыбански. Но сейчас, в такой трагический момент, шутки крайне неуместны.

— Сгинь, трижды второгодник! — рявкнул на Антошу учитель Молекулов. — Чего ты нас нервируешь каким-то голодранцем?

— Геракл — не голодранец! — горячо и дерзко возразил учителю трижды второгодник. — Он самый великий герой! Мне Ухажеров рассказывал.

— Ну да? — изумился зал.

— Почему же вы до сих пор замалчивали правду о Геракле? — обратились мы к Роману Ухажерову.

— Из ревности, — повинился тот. — Моя Рогнеда почему-то обожает всяких героев. Даже если они в железных латах. А Геракл — супергерой, да еще совсем голый…

— Надеюсь, никто не выдаст меня Рогнеде, — взмолился тут же жених-отелло. — Моя невеста предупредила, что если я буду ревнивцем, она подстрижет меня «под болвана». Сами понимаете, как это обидно.

В другой раз мы непременно и с удовольствием разъяснили бы вечному «неуд»-студенту, что если уж кому обижаться, то именно болвану, с которым Рогнеда изволит равнять Ухажерова. Но сейчас нам было не до мелких удовольствий. К нам прямо в руки шла огромная удача. Можно сказать, спасение.

Замигал бакен, сиречь левый глаз, одного из завсегдатаев ПОПа № 13. Потом второй, третий… Все ясно: идем на вираж, на полной скорости.

— Объявляется общее собрание коллектива по месту жажды. Истинной жажды — жажды истины, — гаркнул во всю силу своей луженой глотки Профанов.

Зал ответил одобрительным гулом, напоминающим прибой Жигулевского моря.

Высокая честь вести протокол этого исторического собрания выпала Лещеву-Водолееву. Четким каллиграфическим почерком на фирменном бланке ПОПа «Утес» он записал все волнующие перипетии классической процедуры «Слушали-постановили».

— Друзья! — радостно воскликнули наши капитаны. — Нам открывается простая, но удивительная истина.

— Почему герой всех времен и народов Геракл бежал из столицы и попал именно сюда? — вопросил, прямо как следователь московского УГРО, Самосудов.

— Сама судьба как бы дает особый намек: в «Утесе» суждено родиться второму Гераклу, — подхватил Безмочалкин.

— Естественно, — изрек Молекулов. — Ведь мы — потомки бесстрашных волжских атаманов.

— Породить второго Геракла — наш прямой долг, — безапелляционно заявил Профанов. — Ради этого я готов временно отложить исполнение своего грандиозного замысла стать вторым Колумбом.

Аналогичную готовность выразили Безмочалкин, Молекулов и Самосудов. Хотя Колдыбану и пора уже иметь второго Рембрандта, второго Эйнштейна и второго Баха-Бетховена, но… успеется. Второй Геракл — куда хлеще. А потому он нужен в первую очередь. Точнее вне очереди.

— Быть на Волге второму Гераклу! — заключает флагманский столик.

Возбужденные реплики посыпались со всех сторон:

— Уже вижу у входа в «Утес» беломраморную мемориальную доску с золотыми буквами: «Достопримечательность континентального значения»…

— …и толпы восторженных туристов, которые хлынут сюда со всех концов страны, а также из-за рубежа…

— …и баснословные доходы в евро, фунтах, долларах, которые просто некуда будет девать.

— Как пить дать!

— Дать!

— Пить!

— В кредит!

Но будущий колдыбанский Рокфеллер прилавка почему-то замешкался. Очевидно, на радостях.

— Стоп, граждане-удальцы! — остановил он нас обеими руками. — Вы, как всегда, немного увлеклись.

Он демонстративно пощелкал костяшками своих прадедовских бухгалтерских счетов.

При звуках этого ужасного инструмента у нас всегда перехватывает дыхание. Ну что там еще затеял наш палач?

— Скажите мне, пожалуйста, — сладко залепетал палач, — а кто же из вас будет вторым Гераклом?

— Кто будет вторым Гераклом? — саркастически передразнил бармена Самосудов. — Совершенно нелепый вопрос. Мне как офицеру даже неловко отвечать на него.

— Юрий Цезаревич! Неужели вам не ясно, — подхватил Безмочалкин, — что любой из нас в любое время готов стать легендарным супергероем. Сегодня — один, завтра — другой. И так далее.

— Хоть по конкурсу. Хоть по жребию. Хоть лично по вашему, Юрий Цезаревич, усмотрению и указанию, — продолжил Молекулов.