— Джин, ну что ты такое говоришь! Я, разумеется, отдохну пару дней, но не зря же я прошла через такие испытания, не годится бросать начатое. Я поеду к господину Мак-Коннахи или к его заместителям и проведу переговоры, это дело принципа. Или, — в душу Анны закралось подозрение, — вы уже кого-то выслали к нему вместо меня?

— Мы, разумеется, звонили в «Аласдайр». Мак-Коннахи в отъезде, но его заместитель, Ирвин Фолли, заверил, что они по-прежнему заинтересованы в нашем предложении. Очень хорошо, что ты нашлась. Наверное, это прозвучит несколько цинично, но ты классный IT-директор, и нам совсем не хотелось тебя терять. Если ты в состоянии провести эти переговоры, наша благодарность не будет знать границ. А после этого ты пойдешь в отпуск, разумеется, за счет компании. — Джинни, как всегда, была сама деловитость.

— Хорошо, Джин. Завтра я свяжусь с Фолли и договорюсь о встрече. А пока мне нужно принять ванну и немного поспать.

— Да, я тебя понимаю! Провести столько времени в фермерской хижине! Брр!

— Если бы там была хотя бы хижина, — вздохнула Анна. — Палатка и все…

— Какая палатка? — ужаснулась Джинни.

— Оранжевая палатка. И еще это отвратительное чувство, когда ничего не помнишь. — Сейчас ей казалось, что это действительно было так, хотя на озере такие мысли Анну не посещали, да и амнезия не слишком беспокоила. Конечно, она ведь во всем положилась на негодяя Мака… — Я чуть с ума не сошла.

— Мы тоже. Хочешь, DR оплатит консультации психолога? Или поговоришь с нашим?

— Спасибо, но пока нет. Мне нужно немного прийти в себя.

— Тогда отдыхай. Позвони мне завтра, расскажи, как ты, о'кей?

— Хорошо, Джин.

Положив трубку, Анна почувствовала себя немного уверенней. Большой мир о ней не забыл, все возвращается на круги своя, и Мака можно забыть, как страшный сон. Почему он так с ней поступил? Нет, думать об этом слишком больно. Анна вышла из кабинета к ожидающему ее Игретту, совсем забыв позвонить Стивену.

Мак стоял около палатки, комкая в руке оставленную Анной записку, несчастные крекеры валялись на земле. Всего несколько слов, которые она написала, уходя. В том, что она ушла, сомнений не возникало. Вряд ли она заблудилась, она знает, как выйти на шоссе, сам показал, наверняка вспомнила, кто она, поняла, что Мак — вовсе не муж ей, и ушла. Как глупо, и во всем виноват он сам.

Почему он не объяснил Анне все сразу, когда она очнулась? Да, он отлично помнил их первый разговор, но чего ему стоило объяснить ей все? Пусть это грозило ей страхом оказаться наедине с незнакомцем, ну не съел бы он ее, в самом деле. Просто прервать, разубедить, и не было бы нынешней ситуации. Не пришлось бы стоять и глупо мять записку…

Мак зашвырнул скомканный клочок бумаги в кусты и принялся собираться. Отдых закончился: оставаться на озере ему совсем не хотелось. Анна ушла, и вместе с ней ушло что-то, о чем сам Мак догадывался очень смутно. Он не хотел об этом думать, потому что иначе могло стать очень больно.

Пакуя вещи, он старался гнать от себя мысли об Анне. Возможно, все-таки стоит поискать ее в окрестных лесах? Она ушла, не оставив ни адреса, ни фамилии, явно не хочет, чтобы Мак ее искал. Возможно, она заблудилась и ей нужна помощь… Нет, записка и собственные предчувствия Мака не давали повода для сомнений. И все же следует проверить, хотя бы обойти ближайший лес, добраться до шоссе, а потом уехать домой, потому что тут больше нечего делать. Самоконтроль — вот его выбор. Мак ощущал в себе бездну самоконтроля. Еще немного, и его можно будет продавать по фунту за пинту.

Весь самоконтроль исчез без следа, когда он обнаружил свою машину со спущенными колесами. Ниппеля аккуратно стояли в рядок на капоте. Против воли Мак рассмеялся. Да уж, такой дамочке палец в рот не клади, руку по локоть откусит. Чертыхаясь, он полез в багажник за насосом…

Анна и забыла уже, какое это счастье — пена для ванны с запахом ванили и крем-гель для душа — тоже ванильный, с миндалем. А шампунь, которым можно вымыть волосы так, чтобы они заблестели… Нежась в ванне, Анна рассматривала свое тело. Несомненно, какая-то польза от ее пребывания на озере все-таки есть: лишних килограммов, которые серьезно беспокоили ее перед вылетом из Лондона, как не бывало. Зато руки пришли в ужасное состояние, нужно будет срочно ими заняться. Нельзя с такими руками ехать на переговоры, нужно выглядеть идеально. Выпрошенные у Джин пара дней отдыха были необходимы прежде всего для того, чтобы привести в порядок внешний вид, а не душу…

DR предоставила Анне лучший номер в «Холидэй-Инн», ужин должны были принести прямо туда, и оставалось только наслаждаться благами цивилизации. Ни муравьев тебе, ни кричащих в лесу загадочных птиц, ни холодной воды озера — вон как над ванной поднимается пар. Анна была городским человеком до мозга костей, и даже дни, проведенные в обществе Мака, не смогли убедить ее в обратном. Господи, да были ли вообще положительные моменты в ее пребывании на Лох-Морах?

Конечно, если бы Мак не оказался подлецом, воспользовавшимся беспомощностью попавшей в беду женщины, встреча с ним была бы ей приятна. Он ведь спас Анну, заботился о ней, как умел. Он ведь всего лишь фермер. И почему она считает, что ему присуща тонкая душевная организация, что он способен почувствовать, как глубоко обидел ее? Зачем-то оставила ему глупую записку. Не лучше бы было дождаться Мака и высказать ему все в лицо? Нет, не лучше: Анна очень боялась, что не выдержит и простит ему все, а ей не хотелось прощать. Все поступки Мака говорили об одном: он просто пользовался Анной. Как можно простить такое?

С мамой Анна тоже решила не делиться всеми подробностями. Та только расстроится еще больше, но ничем помочь не сможет. Она, конечно, будет сильно переживать за дочь, но не сможет понять всех нюансов отношений Мака и Анны. К тому же мама может проговориться Стивену, а как объяснить жениху «семейную жизнь» с Маком на озере, Анна не представляла. Лгать ей не хотелось, но посвящать Стивена в детали произошедшего хотелось еще меньше. Ведь она ни в чем не виновата. Ни в чем. Анна почувствовала, что лжет самой себе. Может, в случившемся на озере и нет ее вины, но только она одна виновата в том, что не может перестать думать о Маке. Лгать не хочется, но можно ведь просто умолчать, правда? Ох, какая же каша в голове. Может быть, действительно поговорить со штатным психологом, как советует Джин? Ведь она перенесла такой стресс. Анна закрыла глаза и вспомнила, как падал самолет. Несмотря на то что катастрофа осталась далеко позади, ее затрясло от ужаса. Вот он, единственный положительный момент во всей этой истории: она жива, и жива благодаря Маку.

Ах, Мак… Ну почему он так поступил с ней, почему? Ночь за окнами давила на стекла, вокруг была цивилизация, мир людей, машин и неона, а Анна вспоминала шелест листьев и Млечный Путь, на который они смотрели, обнявшись…

…И кажусь я себе в эту пору

Пустотою из звуков и боли,

Обезумевшими часами,

Что о прошлом поют поневоле.