на мосту второй. И снова эта чертова пушчонка подбивает его. Попадание в гусеницу, танк закрутился на месте, свалился с моста. А вот и третий. И тут немцам удается угодить в самый мост — танк проваливается в воду.

Возмездие, однако, наступает — орудие противника взлетает вверх и разваливается на куски от прямого попадания нашей авиабомбы. Но поздно: три танка подбиты, погибло восемь человек. Однако танки бригады все-таки на противоположной стороне лощины. Наступление продолжается.

Гусаковский докладывает комкору.

Бабаджанян в ответ хмурится:

— Победа, говоришь… А победителей, мол, не судят, да? Это хочешь сказать? А почему, прежде чем отдать приказ на преодоление лощины, не принял мер, чтоб подавить орудие противника? Из-за одной несчастной пушечки сколько людей положил… Эх, Ираклиевич! Теперь их матерям напишешь: «Погибли смертью храбрых», да? Если эти матери узнают правду, они тебе что скажут? «Победителей не судят»?

Иосиф Ираклиевич Гусаковский запомнил этот случай на всю жизнь — вот и сейчас вспоминает, спустя столько лет.

Перелистываю бабаджаняновскую тетрадь афоризмов. Подчеркнуто красным карандашом: «…разгляди свое лицо в зеркале чужих». В воспоминаниях члена Военного совета 1-й танковой армии Н. К. Попеля можно встретить: «Армо прямо горел, рассказывая о подвигах своих людей». Это о нем. По-настоящему его неполное имя Амо, но армейцам привычнее было «Армо». Кто-то однажды так произнес, так и пристало навсегда.

Командующий 1-й танковой М. Е. Катуков пишет, как Бабаджанян вместо того, чтоб доложить, что самолично поджег вражеского «тигра», возбужденно докладывал: «Танкисты дрались, как звери». Когда же о его героизме доложили командующему, он прямо вскинулся:

— А что, по-вашему, я должен был делать?! Стоять и смотреть, как в театре?

Командарм прервал его тогда:

— Ну-ну, Армо, не скромничай. Все знают, что в храбрости тебе не откажешь.

Его любили в 1-й танковой за храбрость, всегда готовы были прийти на помощь, по-братски выручить. Он отвечал дружбой, настоящей, мужской дружбой, которую умел беречь и проносить через годы, через расстояния.

Удивительно трогательная дружба связывала его с командиром танковой бригады Владимиром Михайловичем Гореловым.

— Не могу говорить о гибели Володи без спазм в горле… Погибнуть в самом конце войны — так нелепо! Нет для меня ничего священнее боевого братства, опаленного войной… Жизнью своей ему обязан…

По пути в Чортков «виллис», в котором ехал Бабаджанян, нарвался на два немецких бронетранспортера. Шофер тормознул. В первое мгновение все даже растерялись.

— Всем в кювет! — крикнул Бабаджанян.

Бронетранспортеры открыли бешеный пулеметный огонь. Но пулеметные трассы не задевали укрывшихся. Вскоре рядом оказался Горелов в своем командирском танке — с ходу расстрелял из пушки вражеские бронетранспортеры.

— Спасибо Володе, — говорит Амазасп Хачатурович, — тяжело пришлось бы нам. Он был настоящим военным, что называется «от бога», не погибни, стал бы выдающимся военачальником. Разумеется, это была удача, что рядом оказался Володя. Но еще Суворов говорил, удача — родная сестра умения. Особенно в военном деле. Ну не сумей мы все, находившиеся в тот момент в «виллисе», от солдата до полковника, верно использовать для укрытия возможности местности — и пришел бы нам каюк еще до появления гореловского танка… Воевать — это наука. Не только на уровне командармов, но и на уровне отделенных командиров, сержантов и старшин, которые солдат учат сметке и так называемой солдатской находчивости… У меня на памяти подобный пример солдатской находчивости — вся армия смеялась, вот послушай…

Под Казатином дорогу командирскому танку Бабаджаняна преградила большая группа немецких военнопленных.

— Вглядевшись, я разинул рот от изумления — вся колонна двигалась, расстегнув шинели и придерживая руками брюки. Двигалась, едва передвигая ноги, — еще бы, попробуй быстрее в таком положении! Тут ко мне подошел совсем молодой автоматчик и четко доложил:

— Рядовой разведроты Пигарев сопровождает военнопленных в количестве 273 человек.

— А почему они все у вас за штаны держатся?

— Пуговки приказал срезать, товарищ полковник. Так бежать несподручно. Их много — я один.

И маршал смеется так искренне и заразительно, как умеют смеяться люди, которых природа не поскупилась наделить чувством юмора.

ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА ГЕРОЯ

Прошу Амазаспа Хачатуровича рассказать о своем подвиге, за который его удостоили звания Героя Советского Союза.

— За Днестр, — коротко отвечает он. — Знаешь, когда Днестр форсировали, тот самый Пигарев, что проявил солдатскую находчивость, повторил подвиг Александра Матросова…

И тут же, забыв о себе, говорит о том, как героически, самоотверженно поступил боец его разведроты — заслонил своим телом амбразуру неприятельского дзота, ценой жизни открыл путь товарищам и за это посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, а имя Н. Пигарева навечно занесено в списки Н-ской части.

Мне и на этот раз не удается вернуть его к рассказу о себе. Позже в рецензиях на книгу его воспоминаний говорилось, что по ним подчас очень нелегко проследить его личный военный путь, зато хорошо прослеживается путь танковых бригад, путь танкового корпуса, биографии танкистов, всюду он скромен, смотрит на себя с чуть иронической улыбкой и как-то незаметно, но неизменно ставит на первый план своих боевых товарищей.

Пусть же о нем скажут другие.

Из статьи А. Корнейчука, В, Василевской и М. Бажана, опубликованной в «Правде» в январе 1942 года после посещения ими стрелкового полка, которым тогда командовал Бабаджанян:

«…Командир части майор Бабаджанян страстно, с пламенем в глазах, рассказывает о своих бойцах и командирах… Но он беспомощно улыбается, когда мы спрашиваем о его собственных делах. Майора выручают боевые друзья. Они 64 начинают наперебой рассказывать о своем командире, — тогда он как-то незаметно исчезает из комнаты. Образ храброго, пылкого воина возникает из этих рассказов».

Командующий 1-й гвардейской танковой армией М. Е. Катуков, под началом которого воевал А. X. Бабаджанян всю Великую Отечественную, называя его в своих мемуарах «талантливым танковым военачальником», пишет:

«…Новый комбриг, ставший после войны маршалом бронетанковых войск, показал себя не только смекалистым, прекрасно знающим военное дело командиром, но и человеком исключительной храбрости. В трудные минуты он мог сесть в танк и возглавить атаку, а если нужно, вооружиться противотанковыми гранатами и швырнуть их в прорвавшуюся в тыл гитлеровскую машину. Амазасп Хачатурович Бабаджанян позже в большинстве операций нашей танковой армии назначался мною командиром передового отряда и был удостоен высокого звания Героя Советского Союза».

И хотя отзыв Катукова больше похож на лаконичную служебную характеристику, содержит он очень важную информацию: в большинстве операций Бабаджанян являлся командиром передового отряда. Так было и при форсировании Днестра, после чего на его пропыленной гимнастерке заблистала Золотая Звезда Героя Советского Союза.

Но прежде чем выйти к Днестру, предстояло взять Чортков.

— Что, Володя, а не перехитрить ли нам немцев? — обратился