– Не тяни, Нитман, тянешь, точно кишки из нугаря… Рассказывай! – потребовали благодарные слушатели.

– Три мешочка золотом взял он. Три! Мешочка! Суэмского золота! За каждую голову по мешку. И старейшины ему не отказали. И я бы не отказал, скажу я вам. Лишь бы этот глазастый убрался из наших Побережий.

Вот, значит, кого встретила Нок сегодня и вчера! Страшный Незнакомец в шляпе – это охотник Ог! И кровь в его мешке, и головы – драконьи!

Девушка вздохнула с облегчением. Значит, не за ней приходил Незнакомец в Линн, и не одну ее напугал своими жуткими глазами. А она, глупая, покой потеряла… Вот же дуреха! Нок вернулась к стойке, привычно провела рукой по браслетам и мысленно поблагодарила духов.

Поздно ночью, вернувшись в хижину, она обнаружила проснувшуюся Травку. Еще одна забота на ее голову. Вздохнула, взяла девочку за руку и повела к колодцу. Умыла хорошенько, сполоснула ее пыльные ножки. После принесла ей лепешки, молоко и кусок жареной рыбы.

Травка ела очень медленно. Точно растерянная курица сидела на пороге хижины и бледный свет кособокого Маниес едва отражался в ее темных глазах. Еж уже успел завалиться спать рядом с сопящей Малышкой. Везет ему. Нок тоже бы легла. Глаза слипаются, голова тяжелая. Денек сегодня выдался нелегкий. Но где тут ляжешь, когда девчонка еле-еле двигает челюстями.

– И зачем ты нужна жрецам храма? – тихо пробормотала Нок, опускаясь на порог рядом с Травкой.

Ответа она не ждала, ведь его не будет, ответа-то.

А действительно, зачем жрецам нужен этот дикий, бестолковый ребенок? В странных видениях, которые иногда видела Нок, она сама произносила заклятия и творила колдовство. В них постоянно звучали непонятные слова «должна набраться сил». Каких сил? Какие силы могут быть у этой тщедушной и худющей пятилетней девочки?

Наконец молоко было выпито, а рыба и лепешка съедены.

– Пошли, что ли… – пробормотала Нок, взяла Травку под мышки и затянула в хижину.

Пусть теперь делает что хочет. Хочет – бусы перебирает, хочет – в темноту таращится. Это ее дело. А Нок завалится спать. Рассвет совсем скоро, надо будет вставать и отмывать зал Корабельного двора. Работа всегда должна делаться…

Рассвет хмуро окрасил набежавшие облака в розовый и застыл. Солнце затерялось в розовеющем мареве, и подул, наконец, свежий, прохладный ветер.

Нок обходила лужи, перепрыгивая с камня на камень. У колодца дождевая вода разлилась, точно море – не обойти, не перепрыгнуть. Девушка кинула большой камень в середину лужи, осторожно встала на него. Нормально, не качается. Можно опускать ведро в колодец.

Привычно глянула на ветки шелковицы и провела рукой по браслетам. Только бы сегодня не случалось с ней ничего страшного и необычного. Никаких предсказаний и никаких Незнакомцев… Пусть будет обычный день и спокойная ночь. Да пошлют духи удачу и покой на Корабельный двор мамы Мабусы.

С тяжелым ведром в руке Нок поднялась в зал и остановилась. За одним из столиков сидел, вытянув ноги, Незнакомец. Шляпа надвинута на глаза, руки лежат на столешнице. Большие ладони с потемневшими, давно нестриженными ногтями. Как он сюда попал? Кто ему открыл дверь?

Появилась мама Мабуса. Поставила перед посетителем кружку пива и мисочку с соленой рыбой. Сама села напротив и заговорила, радушно сверкнув белыми зубами:

– Вот она, эта Нок. Можешь сам посмотреть, почтенный. Только никак не возьму в толк, зачем она тебе.

Незнакомец ровным, низким голосом пояснил:

– Я говорил со жрецом Дим-Хааром. Могу купить и Нок, и двоих детей вместе с ней, если только мы сойдемся с тобой в цене, Мабуса. Я предложил цену, она тебя устраивает?

– Цена хорошая, Ог, – голос Мабусы зазвенел десятком радостных колокольчиков. – Такую цену кто еще предложит, почтенный? Значит, ты собираешься купить для себя девочку, на плече которой шесть цветочков? Хочешь иметь собственную жрицу в доме? Знаю я вас, охотников и рыбаков…

Ог никак не ответил на лукавые намеки мамы Мабусы. Все таким же ровным, уверенным голосом он ответил, цедя слова сквозь черную бороду:

– Нок еще не жрица, ее не посвящали Набаре. А что я хочу, тебя не касается. Если торг состоится, я забираю эту девчонку, мальчика и младшую девочку. За каждого ты получаешь по мешочку золота. Вряд ли столько тебе дадут в храме богини любви. Ты совершаешь выгодную сделку, а я получаю то, что хочу. И никаких вопросов. Ну что, ты согласна?

Нок втянула плечи и тихонько опустила ведро на пол. Сейчас со всей ясностью она поняла, что Незнакомец покупает ее, и мама Мабуса не откажет ему. И она сама ничего не сможет поделать. Никто не будет спрашивать ее, хочет она принадлежать охотнику или нет. Права выбора у нее нет. У нее вообще нет никаких прав, она рабыня и должна подчиняться.

Предсказание Хамусы сбылось очень быстро. Ог пришел за ней, платит золотом, и ничего поделать тут нельзя.

– Сделка состоится, – тут же отозвалась Мабуса, – еще как состоится. Я сейчас принесу свиток, и мы его подпишем. А ты пока ешь, рыбу я сама солила, она хороша с пряными травами.

Для того чтобы купить раба, нужны только подписи на купчей. Мама Мабуса достала из резного сундучка под прилавком свиток рисовой бумаги и спросила охотника:

– Умеешь писать, почтенный?

Он невозмутимо кивнул. Не притронулся к угощению. Так и сидел, вытянув ноги и надвинув на глаза шляпу.

Нок смотрела, как слегка подрагивают края свитка, как ложатся темные буквы, скрепляющие договор. Вот за перо взялась мама Мабуса, вот она помахала свитком, чтобы скорее высохли чернила.

После она обернулась и велела:

– Нок, не стой как дура. Иди, собирай вещи. И Ежу вели собираться. Охотник Ог купил вас троих, вместе с проклятой Травкой вашей – вот уже не думала, что удастся от нее избавиться. И заплатил за вас хорошо. Теперь, девочка, у тебя новый хозяин. А уж он решит, какому храму тебя продать. – И мама Мабуса засмеялась своей шутке.

Нок повернулась и вышла. Не зря она вчера потеряла браслет с руки. Не зря прыгали кости у Хамусы в хижине. Не зря встречался на пути Незнакомец. Он изменил ее судьбу. И теперь она станет не жрицей почитаемой в городе богини, а… Кем она станет? Личной рабыней бородатого охотника? Будет отдавать свою любовь только ему?

Ведь не для плантации же он купил их троих и заплатил такие огромные деньги. Все, что дал город за убитых драконов, все пошло в уплату за троих рабов. Ладно, она, Нок, стоит дорого – все благодаря цветкам на плече. А Еж не стоит мешочка золотых. За него хватило бы и серебра. Он же совсем еще мальчик, какой с него толк? Травку так вообще никто и даром не взял бы. Порченый, больной ребенок. Почему-то жрецы храма трясутся над ней, и Хамуса тоже. Больше никому Травка не нужна. Значит, охотник Ог купил их троих для себя.

У колодца возился Еж, осторожно мочил щеки и хлебал воду прямо с ладоней. Подпрыгивал на камне, точно воробей, ежился от ветра.