Её внимание сосредоточено только на деле, бровки сведены от старания. Но его — лишь на этих округлых бёдрах, слабо прикрытых шортами. Молочная кожа буквально светится в лучах солнечного утра, и внезапная волна возбуждения сковывает мышцы. Пульс ускоряется, и Ник ничего не может поделать с тем, как першит в горле. Особенно когда майка на её пояснице чуть-чуть задирается, показывая особо нежный участок худенького тела. Чтобы переключить направление неприличных мыслей и говорить без рвущегося хрипа, ему приходится прокашляться в кулак.

— Вот и всё. Дела на три минуты, — удовлетворённо констатирует Эми, вертя в руках кусачки. Женские пальчики испачкались в смазке, но, кажется, её это не смущает. Серые глаза сверкают азартом, словно ей дали поиграть с любимой игрушкой.

— Ты разбираешься в тачках? — удивлённо поднимает брови Ник. Похоже, она может шокировать его каждый день. Её кофе в руке источает будоражащий приятный запах, и Эми смешно прищуривается, как будто копаясь в его голове и читая мысли:

— Можешь допить. Я не ядовитая. И да, я разбираюсь не только в том, как отрезать людям пальцы, — она грустно хмыкает, опуская взгляд.

— Когда-то у меня была работа в мастерской, так что профессионала видно издалека. Кто тебя учил? — не сумев устоять от соблазна, он послушно отпивает кофе из её чашки. Надо же. Такое, как он любит: крепкое, без сахара, натуральное. Без прикрас и без масок… И чудится привкус вишни, хотя на этих манящих губах совершенно точно нет помады сегодня.

— Папа, — с тихой гордостью отзывается Эми, аккуратно складывая кусачки обратно в ящик. На долю секунды её плечи каменеют. Но тут же равновесие оказывается восстановлено, и она возвращается к капоту, чтобы уверенно захлопнуть крышку. — Он умел всё, и научил меня. В десять лет я уже могла собрать и разобрать его табельный пистолет. А в восемнадцать похоронила пустой гроб.

Слова эхом разливаются по дворику, хотя звучат полушёпотом. В том, как буднично Эми об этом сказала, небрежно смахивая пылинки с чёрного металла и не встречаясь взглядом с собеседником, Ник моментально видит лишь одно: она скрывает. За остекленевшими глазами и за на секунду сжавшимся кулачком. Он знает, как хоронят боль. Умеет делать это сам. И не собирается растравливать ей душу, точно также, как вчера проявила понимание она. За ним должок.

— Похоже, он был классным папой, раз не ленился учить дочь таким вещам, — намеренно не заостряя внимание на главном, Ник наблюдает, как Эми запрыгивает на капот, не спеша уходить. — Мой был засранцем. И с тачками я нашёл общий язык, пока мальчишкой ошивался у гаражей.

— Любишь перебирать двигатели? — с неприкрытым интересом улыбается Эми. Такая непривычная для всегда задумчиво-хмурого лица эмоция, что в груди вспыхивает неожиданным пониманием: а ведь она красивая. Жаль, что это не может оценить хоть кто-то по достоинству. Она с заметным облегчением закидывает ногу на ногу, вновь демонстрируя стройность бёдер, и у Ника перехватывает дыхание. Но разговор ещё любопытней.

— Наверное, это единственное в моей жизни, что я до сих пор люблю, — честно смеётся он сам над собой. И правда, после того, как оказался в кандалах Герра, в жизни осталось мало радостей. Поковырять хорошую тачку, включив приятный рок в наушниках. Выпить кофе. Или полюбоваться соблазнительной девушкой, сидящей на капоте и греющейся на солнце.

Словно вылезшая из ледяного замка снежная королева. Щёки медленно розовеют, возвращая лицу цвет жизни, а не одного лишь серого запустения.

— Как печально, — демонстративно вздыхает она, и, явно забыв, что её пальцы не отличаются чистотой, заправляет за ухо выбившуюся из растрёпанного хвоста тонкую прядку волос. Конечно же, испачкав при этом жесте мочку и часть скулы, на что Ник тяжело выдыхает.

Она выглядит как тающее на солнце вишнёвое мороженое, да ещё и ужасно мило морщит носик. Кажется, даже святой бы не устоял и приблизился хоть на дюйм, чтобы ощутить аромат ежевики от этой нежной кожи. Ник святым себя не считает. Вытащив правой рукой из кармана пиджака платок, делает шаг вперёд, торопливо поясняя:

— Ты испачкалась. Позволишь?

В серых омутах пляшут крохотные бесенята. Кивнув, Эми замирает, позволяя ему осторожно стереть кончиком платка чёрное пятно с её скулы. Он старается не дотронуться до неё пальцами, не зная, как может она отнестись к такому. Но руки практически дрожат от желания нежным касанием очертить линию скул. До подбородка, чуть надавить, чтобы она разомкнула пухлые губы. Ещё ближе, вдохнуть в полной мере её аромат и узнать вкус. Вишня или ежевика? Сладкая или терпкая? Лёд или пламя? И лишь опустив взгляд на её шею, на медное кольцо кожаного чокера, трезвеет моментально.

За эти минуты совсем вылетело из головы, чья она собственность.

— Ник, — тихо прерывает мягкий жест Эми, осторожно отодвигая от себя его руку. Однако лёгкого контакта не заканчивает, внимательно ловит его потерянный взгляд, пуская мурашки по позвоночнику. — Скажи честно: что ты тут делаешь? Ты же не плохой парень. Явно не гонишься за деньгами и не засланный агент. Руки растут из правильного места, ты способен работать легально. А к Алексу и вовсе должен испытывать отвращение из-за того, что случилось с Мэл. Тогда почему ты ещё здесь?

— Потому что я отрабатываю её долг, — честно признаётся он, не смея врать этим ясным глазам, которые смотрят прямо в душу, скапливая тугой импульс напряжения в груди. — Мэл задолжала Боссу баснословную сумму за свои дозы. Когда она умерла, его люди пришли ко мне. Я был обычным механиком, таких денег дать им не мог. И мне предложили компромисс: отработать всё. Заниматься любимым делом, возиться с тачками, проживать в пристройке к гаражу, чтобы в любой момент быть наготове для поручений. Любых поручений. Не мне тебе рассказывать. Ведь это я закапывал те трупы с пулевыми три недели назад, — он ожидает от Эми эмоций на последнюю фразу, однако она мрачно молчит, только всё сильней хмурится и сжимает зубки. — Но скоро всё для меня закончится. По соглашению с Алексом мне осталось отработать всего месяц, и он отпустит меня. Долг почти выплачен.

Эми презрительно фыркает, спрыгивая с капота. Забирает из его руки почти пустую чашку, и только после этого комментирует, окатывая внезапным колким тоном голоса, словно холодным трезвящим душем:

— И ты в это веришь? Он не отдаёт своего. Никогда. Заводи тачку, мистер светлые мечты о счастливом будущем — я переоденусь, и поедем по его поручениям. День будет насыщенный, — передёргивает плечами, напоследок окидывает его насмешливым взглядом. И стремительно уходит в дом, качая бёдрами и оставляя в воздухе свой невероятный аромат, вставший ядом в горле.

Ник не понимает, что её так неожиданно взбесило. И только через пару минут недоумения начинает доходить: он открыто сказал, что не привязан, что у него есть выход из этой ямы зависимости от Босса.

Но у неё точно нет таких привилегий.

***

Склад для товара, один из десятка подобных, располагается в подвальном помещении небольшого завода. Наверху спокойно и легально клепают детали для автомобилей сотрудники в форме «Абигейл». А внизу сегодня проходит приёмка крупной партии, которую Эми приказал проконтролировать Алекс. Ей нравится, что он доверяет до такой степени. Готов дать ей эту власть. Невесомую силу, позволяющую смотреть на разгрузку деревянных ящиков ледяным взглядом, цепко следя за каждым работником. Медленные, как ленивые жуки, которых хочется пнуть. А ведь ей ещё нужно успеть произвести завес хотя бы нескольких контрольных пакетов и вернуться вовремя. Вздохнув, она манит пальчиком заведующего складом — крепкого, исколотого цветными татуировками лысого мужчину, лениво перекатывающего во рту зубочистку: