— Да, Алекс, — застывая от страха, лепечет она. Расширившимися глазами буравит взглядом эту открытую демонстрацию её возможностей в виде металлической рукояти. Первоначальная мысль, что она сегодня его секретное оружие, которому предстоит грязная работа, отпадает моментально. Кит смотрит на дрогнувший в её руке поднос с удивлением, а Иен — с налётом уважения, тут же, однако, растворяющимся в зеленой радужке. Змеиный взгляд. Колкий.

— Сдавай карты, Эми, — словно не замечая повисшей на минуту тишины, невозмутимо приказывает Алекс. Не удостаивает её особым вниманием — цепко следит лишь за реакцией гостей. — И включи нам музычку, будь так любезна.

Она нервно кивает, спешно удаляется обратно к барной стойке. Чёрт, что за игры?! Почему она должна гадать, какая роль ей отведена?! Вспышку раздражения удаётся загасить, когда она дрожащими руками наливает себе в стакан первое, что попадается в ряду бутылок — золотистая жидкость оказывается ромом, но она ухает в живот горячим безвкусным комком. Предусмотрительно и незаметно от присутствующих Эми пихает нож за резинку чулок. Вновь заставляет себя прислушаться к продолжающемуся разговору. И теперь ситуация начинает немного проясняться.

— Мои парни готовы принять партию в десять килограмм уже завтра утром. В наличии имеется? — Кит серьёзно хмурит брови, словно так он хочет казаться ещё более напыщенным, чем есть.

— Что у меня имеется, я показал вам ещё днём, — демонстративно разводит руками Алекс, холодно улыбаясь лишь уголками губ. — Вы так и не рассказали мне о способе транспортировки. Лос-Анджелес далеко. И я совсем не жажду того, чтобы ко мне заявились копы в поисках производителя крупной партии товара. Безопасность — прежде всего. Не говоря уже о том, что я откровенно не замечаю достаточной платежеспособности.

— Мы не повезём всё в одном фургоне, не дилетанты, — кривится Кит, вытаскивая из кармана брюк сигареты. Как и предполагала Эми, рядовую марку Marlboro — к такому дерьму Алекс не притронулся бы и под страхом смерти: сигары и вино ему поставляли спецзаказом с родины раз в месяц. — А что же нам нужно предоставить в качестве доказательств платежеспособности? Номер банковского счёта?

Эми приходится успевать изображать обслугу этого вечера, попутно ловя каждую фразу. Подхватив хрустальную пепельницу, зажигалку и колоду карт, она быстро тыкает по сенсорному экрану на музыкальном центре в углу гостиной. Выбирает мягкие и ненавязчивые композиции, не отвлекающие от бесед. Снова оказавшись у стола, услужливо подставляет пепельницу к рукам Кита и щёлкает перед его носом зажигалкой. Тот пошло ухмыляется, но всё-таки не отказывается от огонька, и вокруг начинает кружить табачный дымок. Снова сальной взгляд на её грудь. Это уже начинает немного бесить. Словно она и правда, просто шлюха на вечер.

— Закончишь, как твоя подстилка-мамочка, малявка!

Закусив губу от мерзких воспоминаний, она старается думать иначе: что её роль отвлекающей обманки, а не девочки по вызову. Алекс и не смотрит на её манипуляции — только на второго гостя, внимательно и ожидающе, так что Иену приходится-таки подать низкий голос:

— Алекс, неужели тебе нужны гарантии от нас? Твой отец работал с нами ещё когда ты не знал таблицы умножения. Славный был человек… И также славно закончил, хоть и потряс своей кончиной всех своих партнёров по бизнесу.

Эми цепенеет, пальцы сжимаются на зажигалке. Впервые в этом доме звучит отголосок имени Герра-старшего, о котором иногда слышала только тихие сплетни между членами картели. Ей столь отчаянно хочется увидеть реакцию Алекса, что она решается поднять на него взгляд, выискивает хоть тень на всё также безразличном безупречно-вежливом лице. Нет — даже угольков в грязном шоколаде не зажигается. Ему плевать.

— С той халатностью, что он вёл наш семейный бизнес, я вот его смерти не удивлён ни капли, — лениво пригубив бокал с виски, отзывается он с полным похуизмом. — Пристрелен группкой нарколыг в тёмном переулке. Так что теперь вы, надеюсь, понимаете, почему меня редко можно увидеть в Чикаго. Дом Герра, фамильный дом, это моя крепость. И раз уж вы сегодня мои почётные гости, то предлагаю насладиться этим вечером. Эми, сдавай.

— На что играем? Какая ставка? — Кит азартно потирает руки, торопливо тушит сигарету в пепельнице. Амелия послушно шелестит, тасуя карты. Она не пытается мухлевать в пользу Алекса: для неё слишком очевидно, кто тут джокер, даже если партия ещё не началась. Реакция на упоминание имени отца Герра её откровенно разочаровывает. Очередной провал попытки узнать своего Босса поближе. Нет, его броня слишком крепка. Это тебе не Николас, которого можно развести на откровенность общей чашкой кофе.

— Давайте честно: деньги меня не очень интересуют. Да и игра у нас больше для развлечения, так ведь? Как правильно заметил Иен, мои итальянские корни требуют, чтобы гости хорошо провели время. Так что ставки — любые, на ваше усмотрение.

Кит переглядывается со своим главарём — теперь уже абсолютно очевидно, кто есть кто. Змеиный взгляд Иена вспыхивает жёлтыми угольками приказа за стёклами очков, между ними словно идут беззвучные переговоры. Наверняка оба понимают, что игра должна быть не на цель их визита, а лишь на интерес. Грузно вздыхая, Кит расстегивает пиджак, под которым оказывается кожаная наплечная кобура. Вынув из неё изящный револьвер, блеснувший начищенной сталью в свете ламп, он нехотя кидает ставку на середину стола. В барабане отчётливо видится, что оружие заряжено.

— Наградной Кольт, трофейный. С него я как-то словил пулю в бедро, так что он для меня особенный. Наша общая ставка, — прошипев последние слова, Кит залпом допивает содержимое своего бокала. Мрачно наблюдает за сдачей карт опытными ручками Эми.

— Принято, — кивает Алекс и почти даже не натянуто улыбается. Ему явно нравится, что предмет наделен символизмом: любитель играть на человеческих слабостях не может упустить шанса впитать в себя чужие страхи, которыми буквально пахнет среди смеси из пряностей, табака и алкоголя. — Что ж, тогда моя ставка против вашего трофея… хм, даже не знаю, — внимательный взгляд проходится по гостиной, словно выбирая, что из интерьера ему наименее жалко будет отдать. И в итоге останавливается на руках Эми, подбирается выше, впервые за вечер оценивая её наряд и ложбинку груди. Она напрягается, задерживает дыхание и не смеет отвлекаться даже на секунду. — Если проиграю я — моя маленькая горничная станцует для всех нас. Уверен, у неё талант к стриптизу. Так, детка?

Взгляды наконец-то встречаются. Её — неверящий и шокированный, отказывающийся принимать, что она всё же игрушка этого вечера, а не козырь в рукаве. Его — довольный сверх всякой меры, подёрнутый чёрной дымкой от искрящего между ними электрического напряжения. Дрожь и мурашки по коже, хочется сжаться в комок, встать перед ним на колени и умолять не допустить этого дерьма. Если бы сказал танцевать для него — о, она ещё неделю назад натренировала пару удачных трюков для стриптиза, так и не пригодившихся. Но для какой-то змеи и его жирной скользкой мрази…

— Конечно, — только и остаётся шепнуть ей, имитируя подобие улыбки. Глаза печёт от унижения, выпитый ром горьким комом встаёт в желудке. Тошно. Чтобы он не увидел сверкнувшей во взгляде влаги, торопливо заканчивает шелестеть картами и берёт штоф. Он не проиграет. Алекс никогда не проигрывает, ставка символичная. Правда же?