Анжуйские подданные с ликованием встречали Ричарда. «Пришел могущественный король, а значит, пора уходить королю Франции», – распевали повсюду.

Требовалось уладить еще одно очень важное дело: Алиенора должна была примирить двух своих оставшихся сыновей. Видя, что у Ричарда нет потомства, она заботилась о судьбе династии Плантагенетов. Старая королева уже поняла, что длительная связь короля с женщиной невозможна в принципе. Он отверг Беренгарию, но у него не было дамы сердца. Иногда он использовал женщин определенного сорта для удовлетворения плотских потребностей, но потом быстро отсылал их. В исторических хрониках Шекспира появляется некий незаконнорожденный сын короля Ричарда, но никаких других упоминаний об этом сыне не встречается.

Общество мужчин, осады, налеты, сражения, короткие схватки, звон мечей, бряцание доспехов, конные переходы – вот что было настоящей жизнью для Ричарда. И эту блестящую рыцарственную жизнь даже не в бою, а в то время, когда он без доспехов наблюдал за подрывными работами у стен замка виконта Лиможского, прервала стрела простого лучника.

Алиенора была с сыном до самого конца.

Достоверно известно, что Ричард на смертном одре заставил поклясться всех своих вассалов признать королем принца Джона. Однако существовал сын его брата Жоффруа Артур, который, как внук Генриха II и представитель старшей ветви рода, имел преимущество перед Джоном. Принято считать, что королева Алиенора относилась к сыну с презрением. Но она без колебаний приняла его сторону, не поддержав внука, мать которого никогда не любила. Первый министр Англии и глава церкви высказались за Джона, и тот без какого бы то ни было сопротивления англичан был коронован в Вестминстере в светлый праздник Вознесения.

Во французских провинциях преобладали другие настроения. Бретань безоговорочно выступала за Артура. Другие северные графства выказывали заметное единение друг с другом и с французским королевством.

Франция становилась такой силой, с которой нельзя было не считаться. Алиенора видела, что у ее сыновей нет возможности присоединить французское королевство испытанным путем женитьбы. Но повелительницей французов может стать женщина из ее семьи – для этого ей только необходимо быть похожей на нее, Алиенору.

У Элеоноры, дочери Алиеноры и Генриха, выданной за Альфонса VIII Кастильского, было четыре дочери. Одна из них по заключенному ранее договору должна была стать супругой наследника Франции, принца Людовика. Старая королева покинула свои покои в Фонтевро и отправилась за Пиренеи. Иногда в носилках, но чаще верхом эта изумительная женщина ехала через свои наследственные земли, сеньором которых она всегда оставалась. Ее путешествие великолепно описал Л. Фейхтвангер в «Испанской балладе».

Он только не рассказал, что в это время в Южной Франции разгоралась вражда двух могущественных родов: Лузиньянов и Тайферов. Предметом ссоры являлось богатое графство Марш. Избегая встреч с вооруженными отрядами и шайками мародеров, среди войны и крови кортеж старой дамы неуклонно двигался в Кастилию. Но избежать встречи со своим дальним родственником графом Лузиньяном королева не смогла. В будущем результаты этой встречи станут источником многих бедствий и бесконечных распрей. Пока же о последствиях никто не думал. Вскоре Алиенора вернулась со своей внучкой, принцессой Бланкой, которой суждено было стать одной из величайших французских королев.

Алиенора Аквитанская не присутствовала ни при знакомстве внучки с ее новыми родственниками, ни при венчании – она спешила в свою любимую обитель Фонтевро.

Однако перед тем, как отойти от активной жизни, она совершила дипломатический акт, свидетельствующий о ее тонкой политической расчетливости и даре предвидения. Она явилась к сюзерену Аквитании королю Филиппу Августу, чтобы принести вассальную клятву верности за свои земли. Тем самым герцогиня подтверждала личное право на владение Аквитанией и предотвращала возможность отнять ее у своего последнего сына. Французский король, которого она до того времени не видела, не был ей чужим: он приходился кровным братом двум ее старшим дочерям. Большой законник, Филипп Французский без формального предлога теперь не мог посягнуть на земли верного вассала. Поступок матери в должной мере оценил Джон (теперь – король Иоанн), объявив себя навечно ее верным слугой и защитником. Старая королева снова удалилась в Фонтевро, надеясь, что ее политическая миссия в этой жизни закончена. С кротостью и покорностью, далекая от житейских забот и человеческих страстей, она собиралась дожидаться в монастыре смиренной кончины.

На авансцену истории выходили другие героини.

Эту женщину и просвещенные современники, и особенно потомки называли Средневековой, или Новой, Еленой. Но Елена Спартанская была далека от всех политических интересов и погубила Трою, сама о том не ведая. А наша героиня с необыкновенной судьбой проявляла незаурядную политическую активность и дерзала влиять на судьбы обоих королевств, Англии и Франции, к жизни которых была причастна в значительной степени. В литературе, особенно франкоязычной, ее принято представлять сварливой, неумной и какой-то вульгарной. На самом деле она являлась одной из самых знатных дам своей эпохи, приходилась правнучкой Людовику VI и звалась графиней Изабеллой Ангулемской.

Но прежде чем говорить об Изабелле, Новой Елене, следует поподробнее остановиться на ее «Парисе» – короле Иоанне.

Его историческое прозвище – Безземельный – возникло не оттого, что он потерял свои континентальные владения, хотя даже некоторые историки объясняют его именно так. Называть Безземельным его было принято потому, что отец не оставил ему земель, за исключением графства Мортен на границе Нормандии и Бретани. Его так и титуловали: граф Мортен. Однако прозвище, данное в юности, оказалось пророческим.

Самый младший из «чертова семени», принц Джон вырос избалованным ребенком, щеголем, который всегда предпочитал роскошь королевского двора военному ремеслу. Он находился между непредсказуемым отцом и властной матерью. Джону исполнилось восемь лет, когда Алиенора была заключена в застенок и король постарался елико возможно пресечь контакты матери и сыновей. Так что заново познакомились королева и принц только после ее освобождения, когда ему уже было двадцать четыре года. И то, что она увидела, ей не понравилось. Алиенора любила мужчин высоких, красивых, хорошо сложенных – такими были ее старшие сыновья. Настоящим оскорблением ее материнских чувств оказался последыш: малорослый, темноволосый, с лицом, на котором недоброжелатели могли обнаружить даже признаки вырождения.

Но хуже невзрачной внешности оказалась неуловимая переменчивая сущность принца.

У него не было ни творческой энергии Генриха II, ни блестящих качеств Ричарда I, он походил на них только пороками. Безжалостность закаленного воина сочеталась в нем с ловкостью и изощренностью искушенного политика. Характер у него сложился изломанный и непонятный. Происхождение из древнего рода способных, но неуравновешенных графов Анжуйских, казалось, объясняло его демоническую энергию и взрывной дурной нрав.