– Какой полк! – закричал он на комбата. – Вы что не знаете, майор, что немецкие танки прорвали фронт и сейчас движутся в сторону Киева?

Комбат явно был растерян и не знал, что ответить столь высокому начальнику.

– Я приказываю вам, майор, окопаться на опушке леса и сделать все, чтобы сдержать на этом рубеже немецкие танки!

– Товарищ комиссар! – попытался возразить ему Малышев. – Чем мне сдерживать немцев! У меня одна винтовка на три бойца, и та – без патронов. Вооружение и боеприпасы нам должны были выдать по прибытию в полк!

– Ты что, майор! Плохо слышишь или захотел под трибунал? Хорошо, я оставляю вам для усиления батальона свой броневик.

Комиссар сел в автомашину, и она направилась на восток, откуда двигался батальон.

***

Весь остаток дня батальон зарывался в землю. К вечеру в расположение роты прибыли несколько полуторок, которые привезли недостающие винтовки, патроны, гранаты, бутылки с зажигательной смесью.

– Тарасов, к ротному! – крикнул связной и, пригнув голову, побежал дальше по траншее. Поправив на себе гимнастерку, Александр направился к старшему лейтенанту Окуневу.

– Ну как дела, Тарасов? Окопались?

– Плохо, товарищ старший лейтенант. Грунтовые воды слишком близко. На штык входишь в землю, а там уже вода. Бойцы укладывают на дно еловые ветви, но это от воды не спасает. Все мокрые и голодные.

– Знаю, Тарасов, знаю. Зато танки здесь не пройдут, это точно.

– Они здесь и не пойдут, товарищ старший лейтенант. Тут хорошая дорога в двух километрах от нас. Они тоже не дураки, чтобы лазить по этим болотам.

– Вот что, Тарасов. Бери свое отделение и вперед. Посмотрите, понюхайте, что там впереди нас делается? Если заметите немецкую разведку, в бой не вступайте. Не нужно раньше времени демонстрировать им наши позиции.

– Есть, товарищ старший лейтенант.

Александр вернулся обратно и, взяв с собой, пять человек, направился в сторону дороги, откуда доносился гул моторов. Идущий впереди боец, старый охотник, неожиданно поднял руку. Солдаты остановились и залегли. Прошли минуты три, и на поляну выкатила группа немецких мотоциклистов. Один из немцев поднес к глазам бинокль и стал указывать остальным солдатам на что-то рукой. Один из немцев вынул из люльки снайперскую винтовку и, прицелившись, выстрелил. До разведчиков долетели веселые гортанные крики немцев. Стрелявший солдат положил в люльку винтовку и побежал в их сторону. Не добежав до них метров сорок, он нагнулся и, подняв с земли убитого им зайца, с веселым радостным криком побежал обратно.

«Похоже, разведка, – решил Тарасов. – Видишь, как смеются и резвятся, словно дети. Считают себя хозяевами положения и поэтому ведут себя с такой наглостью. Не догадываются, что в ста метрах от них русская разведка, в которой каждый мечтает уничтожить их».

Александр посмотрел в сторону, откуда до него донесся шорох. Среди кустов он заметил фигуру Павла. Немцы, оставив мотоциклы в стороне, сбились в кучу и стали что-то обсуждать. Один из них достал из полевой сумки карту и, разложив ее на пеньке, начал что-то говорить одному из солдат. Закончив объяснять, он убрал карту обратно в сумку и, расстегнув китель, лег на землю. Тарасов перевел взгляд на другого немецкого солдата, который сел на пенек и стал снимать сапоги. Не обращая ни на кого внимания, он начал что-то вытряхивать из них. Лучшего момента для нападения нельзя было и придумать. Тарасов махнул рукой, и разведчики поползли в сторону отдыхающих на солнце немцев. Когда до них осталось метров двадцать, красноармейцы выскочили из кустов и, сделав бросок вперед, навалились на немцев. Нападение было столь стремительным, что гитлеровцы впали в ступор. Через секунду группы сошлись в смертельной схватке. Ни та, ни другая сторона не стреляла. Обе стороны дрались отчаянно, круша головы своих врагов прикладами автоматов и саперными лопатками.

Тарасов ударом приклада в лицо опрокинул одного из немцев на землю. Солдат заверещал что-то на своем языке и, вскочив на ноги, выхватил из ножен нож. Он бросился на Александра, выставив нож перед собой. Немец успел сделать всего два шага, когда его лицо исказилось от боли. Романов, оказавшись у него за спиной, со всей силы ударил его саперной лопаткой по ней. Солдат сломался пополам и повалился на землю. Оттащив убитых немцев в кусты, разведчики стали собирать разбросанное по поляне оружие.

– Романов! – крикнул ему Тарасов. – Собери у мертвых документы. Не забудь забрать полевую сумку.

Они загнали мотоциклы в кусты и забросали их ветками.

– Товарищ сержант! Может, подожжем мотоциклы? Не оставлять же немцам технику?

– Отставить, – тихо произнес Александр, направляясь в сторону окопавшегося батальона.

Прибыв в расположение роты, он доложил старшему лейтенанту о стычке с немецкой разведгруппой и выложил ему на стол изъятые у немцев документы и полевую сумку. Старший лейтенант с интересом стал рассматривать документы убитых врагов.

– Сержант! Ты случайно не знаешь немецкого языка? Интересно, что там у них написано?

– Нет, товарищ командир. У меня всего три класса церковно-приходской школы.

– Ты знаешь кого-нибудь из наших бойцов, кто владеет этим языком?

Александр пожал плечами.

– А где они на вас напоролись? Покажи мне на карте, где это произошло?

– Я плохо знаю карту, товарищ старший лейтенант. Могу лишь сказать, что это произошло в километрах четырех на северо-запад от этого места. Там еще небольшая низина и озеро, около которого, в кустах, мы и заметили их.

Ротный снова склонился над картой. На какой-то миг он оторвался от нее и посмотрел на Тарасова, который продолжал стоять недалеко от него.

– Что еще у тебя, сержант?

– Товарищ командир, разрешите мне оставить у себя трофейный автомат, а свой я оставлю вам.

– А что так? Чем тебе не нравится наш автомат?

– Он тяжелее немецкого, да и патронов я у них набрал достаточно много.

Он указал рукой на пояс, на котором висели два кожаных чехла с автоматными магазинами.

– Хорошо, оставь мне свой ППШ, а этот забирай, я не против этого.

Тарасов вышел из землянки и направился в расположение отделения, где бойцы, сидя в траншее, с нескрываемым интересом рассматривали немецкие автоматы.

***

Ночь прошла относительно спокойно. Гул канонады, доносившийся с запада, переместился куда-то в сторону и теперь звучал там, где проходила железная дорога. Из-за леса выглянуло солнце. Висевший над полем туман начал потихоньку таять. Солдаты медленно потянулись к полевой кухне, гремя котелками и ведя ни к чему не обязывающие разговоры.

– Воздух! – послышалась команда.

Солдаты, наученные горьким опытом, словно горох, рассыпались по лесу. Из-за леса показалась большая группа немецких бомбардировщиков, которую сопровождали около десятка юрких истребителей М-109. От группы отделилось одно звено Ю-87 и, упав на крыло, стало пикировать на наши полупустые траншеи. Один заход следовал за другим. Отбомбившись, они издевательски, чуть ли не касаясь вершин сосен, прошли над головами красноармейцев и исчезли где-то на западе.