В июле 1935 года Ежов докладывал Сталину о ходе проверки, подчеркивая, что изначально определенный срок ее окончания — начало августа — нереален и должен быть продлен еще на три месяца, то есть до 1 ноября. Он связывал эту задержку с действиями партийных организаций, которые лишь месяц, а то и два спустя поняли серьезность проводимой кампании, после чего почти все они начали полностью заново проводить эту операцию. Как отмечал Ежов, «засоренность партийных рядов оказалось большей, чем мы предполагали». Иностранные разведки дали своим агентам указания о проникновении в партию, в ней имелись организации, целиком состоявшие из троцкистов. В частности, Ежов отмечал, что беспокойство Сталина по поводу проведения проверки партийных организаций Украины было оправданным, так как новая проверка выявила, насколько в некоторых областях Украины партийные организации были засорены польской, румынской и германской агентурой; так как партия собственными силами не могла «покончить со всей этой сволочью», это должен был сделать НКВД. Однако наркомат до самого недавнего времени «оставался в стороне», и только в последние несколько месяцев, как писал Ежов, его удалось включить в эту работу. Он просил разрешения Сталина организовать небольшое оперативное совещание в НКВД для дачи указаний, как еще лучше выявлять троцкистов и шпионов внутри партии{185}.

25 сентября 1935 года на совещании региональных представителей ОРПО Ежов выступил с критическими замечаниями по поводу «преступного бездействия и благодушия», первоначально продемонстрированного многими партийными организациями по отношению к проверке{186}. Он призвал партийные организации к тесному сотрудничеству с НКВД. Если во время проверки они обнаружат мошенников, авантюристов, мерзавцев, шпионов и прочих людей подобного сорта, их следует передать в руки НКВД{187}.

Ежов опять перетрудился. Сталин 10 сентября в письме потребовал от него «поскорее уходить в отпуск — в один из курортов СССР или за границу, как хотите, или как скажут врачи» и пригрозил: «Как можно скорее в отпуск, если не хотите, чтобы я поднял большой шум»{188}. Начальник Лечсанупра Кремля 16 сентября направил в Политбюро медицинское заключение:

«Тов. Н.И. Ежов за последние три дня стал ощущать недомогание. При его обследовании констатировано обострение имеющегося у него хронического колита, объяснимое неправильным пищевым режимом. Наряду с этим обнаружена резкая перевозбудимость нервной системы, зависящая от чрезвычайного переутомления.

Общее его состояние и состояние его пищеварительного аппарата таково, что требует прежде всего длительного скорейшего отдыха сроком в два месяца и лечения, лучше всего, под руководством проф. Ноордена в Вене и Бад-Гаштейне»{189}.

Политбюро 19 сентября предоставило Ежову двухмесячный отпуск с 1 октября с направлением за границу в сопровождении жены и ассигнованием 3 тысяч рублей в валюте{190}. Однако решением Политбюро от 21 сентября начало отпуска Ежову было сдвинуто на 25 сентября{191}, вероятно, в связи с необходимостью его присутствия на пленуме ЦК, который должен был открыться 25 декабря. Но Ежов задержался в Москве. В начале октября он оправдывался перед Сталиным, что он уже должен был пойти в отпуск, но заболел гриппом{192}. Позднее, на допросе в 1939 году Ежов подтвердил, что 1935 году он снова отправился в Вену, чтобы лечиться от пневмонии у доктора Ноордена, и что его при этом сопровождала жена, которая отправилась по магазинам. Как от него и требовали, он признался, что использовал эту поездку для установления контактов с германской разведкой{193}.

Ежов вернулся в Москву 15 декабря, и в этот же день был принят Сталиным в его кабинете в Кремле{194}. Десять дней спустя он доложил декабрьскому (1935) пленуму ЦК о результатах кампании проверки партийных документов. В ходе проверки, по словам Ежова, партия должна была «очиститься от мошенников, обманщиков, и примкнувших к ней нежелательных элементов»; должен быть положен конец беспорядку в выдаче и хранении партийных документов, учет коммунистов должен быть приведен в образцовый порядок. Распущенность и безалаберность в партийных организациях должны быть преодолены, а «благодушие и бездействие среди коммунистов» окончательно изжиты. В своем докладе Ежов подчеркивал, насколько значительное внимание Сталин уделял организации кампании проверки: «Он расспрашивал меня по крайней мере пять раз. Кто и как будет проводить проверку. Кто будет ответственным за проверку в обкоме, а кто в горкоме и райкоме. Как организации будут докладывать в ЦК, и как будет контролироваться ход проверки». Ежов отметил, что проверка дала возможность партийным организациям разоблачить немало «врагов», пробравшихся в партию, и они были исключены. По приведенным им данным, на 1 декабря 1935 года — 177 тысяч членов и кандидатов были исключены (9,1% от всего числа членов партии), а 8,7% из этого числа исключенных, то есть 15 218 человек были арестованы. Однако, добавил Ежов, это число неполное — «на самом деле, оно значительно больше». Он связывал проникновение столь значительного числа злостных врагов в партию с субъективными причинами и плохой работой, подчеркивая, что о большевистской бдительности забывать нельзя{195}.[21]

Во время пленума глава партийной организации Белоруссии Николай Гикало отметил, насколько активно Ежов контролировал ход кампании проверки: по указаниям Ежова аппарат ЦК проводил совещания почти каждый день{196}.

Резолюция пленума ЦК, предложенная Ежовым, была выдержана в боевом духе. Отмечалось, что в результате проведенной кампании проверки партийные организации разоблачили «чуждые элементы, проникшие в партию», хотя все еще имело место недостаточное понимание необходимости «всестороннего повышения большевистской бдительности и укрепления дисциплины», а классовый враг все еще имел возможность извлекать для себя выгоду из «оппортунистического благодушия и бездействия» коммунистов. Результаты проверки следовало закрепить в ходе еще одной кампании чистки — «обмена партийных документов всех членов партии и кандидатов», которая должна была пройти с 1 февраля до 1 мая 1936 года{197}.

25 января 1936 года на совещании ОРПО, посвященном результатам кампании проверки, Ежов предупреждал, что проверка еще не закончена, и среди исключенных все еще есть враги, против которых еще не возбуждены уголовные дела. Он настоятельно требовал от региональных партийных руководителей «связаться с органами НКВД и дать нам персональный список кого надо в административном порядке выслать из края немедленно»{198}. Это было одно из последних выступлений Ежова в должности заведующего ОРПО, 4 февраля он передал эти функции своему заместителю Георгию Маленкову. Позднее Ежов с сожалением говорил, что во время кампании проверки «многие враги и шпионы» были выявлены, но НКВД арестовал их лишь после вмешательства самого Сталина{199}.