Но в 1992 году мало кто знал о законах рынка и правилах, по которым развивается частный бизнес.

Одним из тех, кто знал об этом больше других, был ростовский инженер Анатолий Левенчук, одержимый идеей свободного рынка либертарианец, недавно переехавший в Москву. Невысокий, энергичный, всегда экстравагантно одетый, Левенчук в 34 года был, пожалуй, самым информированным экспертом по рынку ценных бумаг.

Интернет он освоил рано, зимой 1990–1991 годов. Неукротимая энергия Левенчука как магнит притягивала к нему десятки энтузиастов, воодушевленных разными бизнес-идеями, часть из которых была связана с компьютерными сетями. Всем им Левенчук задавал два вопроса: могут ли они немедленно подключиться и подключена ли их сеть к IBM-овской VNET? (В те времена интернет представлял собой совокупность сетей, и VNET, основанная на технологиях IBM, была одной из них{46}.) Обычно ему отвечали, что запуск сети состоится через несколько месяцев, а подключение к VNET невозможно в принципе. На этом общение заканчивалось, и энтузиаст исчезал. Наконец кто-то порекомендовал ему человека, способного ответить «да» на оба вопроса. Так Левенчук получил домашний телефонный номер Бардина из «Релкома». Он позвонил тем же вечером. Бардин подтвердил, что «Релком» имеет выход на VNET, но при этом признался, что понятия не имеет, как продать Левенчуку заветный доступ. В сделке, по сути, не было ничего сложного: физики просто не знали, как написать контракт. Левенчук помог составить договор, и зимой 1991 года получил релкомовский электронный почтовый адрес – один из первых ста пятидесяти в стране.

Левенчук приехал в офис «Релкома», для которого Солдатов предусмотрительно нашел помещение неподалеку от Курчатовского института. Левенчук объяснил Солдатову, как составить план развития новой компании. Проект заинтересовал «Ринако», российскую инвестиционную компанию, которая вложила в «Релком» несколько десятков тысяч долларов, а в обмен получила долю собственности. Левенчук вошел в совет директоров. Солдатов также попросил стать его консультантом. Первое, что посоветовал Левенчук, – искать инвесторов на Западе: серьезные зарубежные инвестиции позволили бы «Релкому» расширить долю на нарождающемся рынке интернет-услуг.

Но Солдатову не давал покоя все тот же проклятый вопрос: где взять деньги? Все понимали, что интернет-рынок должен быть огромным. Но что с этим делать, было не совсем понятно. В 1992 году на рынок вышел третий провайдер, «Совам Телепорт», компания миллиардера и филантропа Джорджа Сороса, получившая мощную поддержку британской телекоммуникационной корпорации Cable & Wireless, ставшей ее соучредителем. Новичок почти сразу захватил треть рынка. «Демос» тем временем получал прибыль с продажи персональных компьютеров. Перед Солдатовым стоял вопрос, на который у него не было ответа: как превратить «Релком» в успешный бизнес?

Благодаря Булгаку Россия получила связь с внешним миром, но было еще кое-что, в чем отчаянно нуждались российские интернет-пользователи. Горизонтальная структура Сети подразумевала наличие общих точек, через которые провайдеры смогли бы обмениваться трафиком своих сетей. Кроме того, требовалось срочно улучшить качество связи с Западом, так как большинство трафика в те дни сначала уходило в западные страны, а потом возвращалось. И хотя Булгаку удалось наладить работу 66 000 цифровых линий, внутреннее подключение было делом проблематичным и не всегда надежным.

В 1995 году «Релком», «Демос» и сеть Московского государственного университета пришли на старейшую в Москве станцию М-9 – ту самую, которая еще в 1980-м обеспечивала Олимпиаду необходимым международным соединением. Провайдеры просили о помощи.

Михаил Елистратов, пришедший на М-9 в то же время, объяснял: «Вокруг Москвы проложено кольцо междугородних телефонных кабелей, и на нем сидит М-9 вместе с некоторыми другими станциями вроде М-10 или М-5. От них уже идут лучи на запад, восток и так далее. Тогда, в 1995-м, это были еще медные и очень толстые подземные кабели, которые соединяли станции по направлениям: если вам был нужен Новосибирск, вы подключались к М-10 на Сущевском Валу, если какой-нибудь город на западе страны – к М-9 на улице Бутлерова». Тот факт, что М-9 работала на западное направление, а оборудование на ней стояло сравнительно новое, предопределил ее выбор как будущей точки обмена российским интернет-трафиком{47}.

«Релком» на тот момент уже держал на М-9 несколько модемов, соединявших его с Курчатовским институтом по медному кабелю, и главный инженер станции, Владимир Громов, согласился отвести под нужды интернет-провайдеров двенадцатый, последний этаж здания. «Все началось на двенадцатом этаже, даже первая в Москве сотовая связь: все хотели быть как можно ближе друг к другу», – вспоминал Елистратов.

Этот союз, заключенный на двенадцатом этаже М-9, стал первой в России точкой обмена трафиком и получил имя MSK-IX, а Елистратов стал ее главным инженером. Вскоре здесь появился собственный штат сотрудников, для которых на этом же этаже, между телекоммуникационными стойками, расставили рабочие столы. Инженеры работали на организацию, известную как РосНИИРОС[1], аффилированную с Курчатовским институтом.

Скорость значила для Булгака все. Торопясь обновить оборудование, он закупал его за границей, в обход старых советских заводов, которым приходилось закрываться без заказов. Булгака их судьба интересовала мало. Но была организация, интересы которой он вынужден был учитывать, – в начале 1990-х она была известна как Министерство безопасности, прямой наследник КГБ. Министерство унаследовало от предшественника древнюю аналоговую систему прослушки. Первый же визит на Лубянку Булгак начал с разговора о модернизации телефонных линий. «Я сказал им, что мы избавляемся от старых аналоговых линий, меняем их на современные цифровые. Спросил, понимают ли они, о чем я говорю. Ответили, что понимают», – вспоминал Булгак. Затем он спросил, готово ли Министерство установить цифровое оборудование для перехвата звонков. В ответ его попросили закупить на Западе телефонные станции со встроенным «полицейским блоком». «Мы закупили. Они их забрали, – рассказывал он. – Что они потом с ними делали, понятия не имею». Во время встречи с министром безопасности он настаивал, что модернизацию надо провести как можно скорее. «Вы за нами успеете? – спросил он. – Если нет, просто скажите, и мы притормозим».

«Не придется, – ответил министр. – Мы от вас ни за что не отстанем».

22 июня 1992 года вышел секретный приказ, подписанный всеми спецслужбами, имеющими право на прослушку, который определил порядок перехвата телефонных звонков и почтовой переписки. Через два дня Булгак подписал приказ, обязав связистов дать Минбезопасности доступ ко всем необходимым коммуникационным кабелям и точкам коммутации и предоставить спецслужбам служебные помещения на узлах связи{48}. В свой очередной визит на Лубянку Булгак задал тот же вопрос: «Вы за нами успеваете? Может, нам стоит притормозить?», – и получил тот же ответ: «Нет, у нас все в порядке».