Но выводы строились сами. Надежда рисовала в голове профессора картины, расцвеченные яркими красками предвкушения признания его изобретения, получения финансируемой личной лаборатории и… Эх! Даже дух захватило! «А вдруг – не врёт, собака?» Ещё в годы своей работы над «кандидатской» Даниил Львович мало надеялся на реализацию идеи и её практическое применение. Он затронул тему старую, как мир, и такую же неизученную – телепатию. И, как следствие, доказав возможность телепатических способностей отдельных личностей, – попытаться воздействовать на человека бесконтактным методом на расстоянии. Ну, это говоря популярным, ненаучным языком. А если по существу, то ещё в студенческие годы товарищ Хомич увлёкся работами доктора Джозефа Бенкса Райна. Этот американский учёный был в первой трети двадцатого века основателем систематического изучения явлений парапсихологии. Поскольку в СССР работы американцев – были не то что редкостью, они были – «антисоветчиной», а также привилегией для людей, работавших на КГБ, то и работал Даня Хомич на свой страх и риск – втихую. Доставал, где мог, данные и результаты западных исследований (благо – «самиздат» затрагивал все сферы жизни общества. И купить можно было). Он листал, изучая, сидя в уборной, затёртые, рассыпающиеся листы неровно распечатанного текста и восхищался. Он проводил самостоятельно какие-то эксперименты и, независимо от американцев из института Райна в Университете Дьюка в штате Северная Каролина, получил некий результат. Нет, он – конечно, знал про доктора Карла Зенера, который разработал систему карточек с пятью разными символами для анализа телепатических способностей. В сущности, о них знали все, кто занимался этой темой. Но Даня Хомич, молодой учёный, неожиданно для себя, получил удивительный результат в эксперименте… Да, да! И с кем? А вот с людьми, страдающими синдромом Дауна. Как это бывает, когда человек зациклен на какой-то мысли, она сопровождает его повсюду – дома, в театре, в столовой. Вот! В столовой это и произошло.

Однажды, обедая в городской «тошниловке», молодой Даник машинально жевал жёсткий бифштекс и думал о своей работе и недавнем эксперименте с собакой, которая, по его мнению, угадывала мысли хозяина. Собака приносила тапки – без команды, подавала газету, но всё это могло быть и результатом выработанного за годы совместной жизни с хозяином рефлекторного поведения. Жуя невкусную еду, он захотел её посолить. Даня искал глазами солонку и нигде не находил. В это время по залу ходил парень, работающий судомойкой и уборщиком грязной посуды. Во времена Советов людей с синдромом Дауна, устраивали на работу, не связанную с материальной ответственностью, или с повышенным риском. Парень всем мило улыбался, пуская иногда слюни и глядя немигающими круглыми глазами. «Соль бы лучше принёс», – подумал Даня. Парень, кличка которого была – Серёга-Приятного-Аппетита, молча пошёл на кухню и принёс соль. Он поставил её именно на столе, перед Даней. Другой бы только удивился. А может быть, и не заметил странного совпадения, но постоянно работающий мозг аспиранта зацепился за этот факт. На следующий день история с солью повторилась. Результат замечательный. Стоило пристально посмотреть на Серёгу-Приятного-Аппетита и подумать о соли, как он её тотчас же приносил. Дальше эксперимент усложнился. Попеременно Даня требовал, мысленно, то перец, то ложку, то салфетку. И – о чудо! – приносил! Аспирант Хомич всё тщательно записывал, систематизировал и делал выводы. Через месяц ежедневных опытов, с перерывом на выходные дни работника с синдромом Дауна Серёги, у Даниила собрался неплохой объём материала. И с ним он пошёл к своему руководителю. Руководитель сидел на своём месте долгие годы и занимался тем, что разгадывал кроссворды, а после работы предавался любимому наслаждению – пил. Реакция его была предсказуема. «Знаешь, Даня, занимайся-ка ты своей темой, а с ерундой… Вон – сходи на Лубянку. Там такое любят», – сказано было явно с шуткой, или даже с издёвкой, но воспалённый мозг учёного воспринял это почти командой. И он пошёл. И, что вы думаете – его послали? Нет. Прикрепили к «человеку», и попросили докладывать о результатах, намекнув, что этой темой занимается целый отдел, но чтобы туда попасть, нужно много всяких барьеров преодолеть. А таких «желающих, на халяву прибиться к конторе, за деньги, спецпаёк, спецмедобслуживание и прочие блага – хватает!» Время шло. Эксперименты усложнялись, пока Серёга не пропал. Олимпиада! Блин. Всех людей, «не соответствующих образу советского человека», убрали. Пьяниц и дебоширов – за сто первый километр, инвалидов – в больницы и профилактории, нищих – пинками из подземных переходов. И видимо, Серёга-Приятного-Аппетита попал под категорию душевнобольных. Ну, такая была политика! Пропал милый малый, а вместе с ним застопорились Данины эксперименты. Конечно, людей с таким отклонением от нормы, достаточно много. Вот только их, как правило, либо опекают родные, которые не позволят экспериментировать над ними, либо содержат в специнтернатах. Туда вход заказан. Это на загнивающем Западе их считают абсолютно нормальными, но имеющими некоторые особенности поведения и развития. У нас же, как во всём.

Сотрудники КГБ только в кино и книгах бережно относятся к талантам, на них работающим. Не получилось у еврейчика – и ладно. Они не хотели пускать «чужака» на свою «сочную поляну». Своих теоретиков хватает. Сотрудники КГБ прежде всего люди, и на уме у них отнюдь не эфемерная безопасность Родины, а вполне реальные вещи. Премии. Квартиры. Должности. И какой-то там придурок со своими даунами их не интересовал. Даня помыкался, да и забросил работу. Потом началась перестройка с гласностью. Потом развал всего, что и так держалось непонятно на чём, и работа легла в стол, как сотни других, гораздо более интересных и перспективных, и не только с точки зрения их авторов. Даниил Львович защитился по другой, более прозаической теме. Крепко засел в НИИ. Стал доктором. Преподавал в институте, но своё детище холил и лелеял в свободные минуты, предаваясь работе, втайне от всех, как порядочный семьянин, втихаря посещающий любовницу. Проект молодости, благодаря его непризнанной необходимости и какой-то мистичности, будоражил его, заставляя возвращаться к нему снова и снова. И вот, не так давно, ему представился случай рассказать о своём проекте человеку по фамилии Кривых. Их познакомили на научной конференции по проблеме модернизации и внедрения в отечественное производство инноваций. Кривых распинался в красноречивых призывах не бояться нового подхода к науке, бороться со стереотипами и штампами, идти в новое, необъяснимое… Хотя сам никакого отношения ни к науке, ни к инновациям с модернизацией никогда не имел. Но говорить мог красиво и убедительно, горя глазами и делая упор на развитие – «… Отечественных технологий и импортозамещения!» Начальникам нравился пыл господина Кривых и его считали специалистом в этой области. Хотя у него был мясомолочный техникум… не законченный. Диплом о высшем – купил. Боялся каждый раз, предъявляя его при устройстве на работу. Пока – проходило. Горячего борца за идею возрождения отечественного производства и новых технологий продвигали по службе, и очень скоро он уже и сам считал себя крупным спецом, лихо оперируя терминами и выражениями, вызывая уважение у ответственных лиц, его продвигающих.

Даниил Львович предложил ему к рассмотрению свою выстраданную тему. Тот взял и обещал помочь. Надо заметить, что и сам Даниил Львович неплохо освоился в условиях рыночных, простите – базарных отношений, которые установили в стране чиновники. Рынком в России и не пахло. Лавки, лавочки и мелкие предприятия барахтаясь из последних сил, выживали не «благодаря», а «вопреки» всему, что происходило в стране. Крупный бизнес принадлежал клану «власть предержащих». Остальной деловой фон в стране поддерживался закачиванием в государственные корпорации миллиардов от продажи нефти и газа, а потом успешно растаскивался по норам. Правда, норы эти находились в очень хороших уголках нашей планеты. На Лазурном берегу, на побережье Женевского озера, в испанских курортах, в альпийских деревушках, в швейцарских банках. Профессор Хомич не сильно вдавался в тонкости экономического строительства державы, но условия уяснил чётко. Будучи человеком насколько увлекающимся, настолько и жадным, он включился в схему зарабатывания денег, урывая от бюджетного пирога. Схема была очень проста и накатана. Главное, найти нужного человека, представляющего заказчика. Поскольку в России основной заказчик на научные новинки есть само государство, то и денежки неплохие из бюджетика страны на это выделялись. Причём заказчик, а точнее его представитель, не был заинтересован в результатах исследований или изобретений. Во главу угла ставилась возможность выбить под проект деньги и «распилить» их. Причём, до девяноста процентов – составлял откат чиновнику, «протолкнувшему» заказ. Придумывалась тема с «красивым» названием и под неё, пройдя отбор и отсев, тендер или аукцион, получались «хрусты», и немалые. Отсутствием воображения и умением красиво озаглавить проект Даниил Львович не страдал. Темы сыпались одна за другой. Исполнители подбирались из числа проверенных и не сильно орущих молодых «учёных». Это чтобы фамилия Хомич часто не фигурировала в проектах. Одним из последних «изобретений» был прибор ночного видения, работающий в полной темноте и, якобы, в цветном изображении отслеживающий предметы. Непонятно, куда смотрели все? Приборов ночного виденья в мире, да и в стране, пруд пруди. Эта тема старая и достаточно хорошо изученная. Но как-то «куратор» – представитель заказчика смог убедить (естественно, за долю) высокую комиссию пустить в разработку этот изобретённый «велосипед». Заказчиком стало Министерство по Чрезвычайным Ситуациям. Деньги выделены огромные, и Даниил Львович не удержался. Он просто кинул своего компаньона, подставив его. Однако это история другая и длинная, но факт остаётся фактом – тихий и скромный профессор, голубой воришка, с преданными часто мигающими глазками, освоил специальность «кидалы». И очень этому был рад. Всё было хорошо, пока не назначили на место его бывшего «толкача» проектов вышеназванного господина Кривых. Новым начальником Пётр Миронович стал в одночасье. Выскочил на поляну, как стрела из лука. И не сложилось у них с профессором Хомич деловая пара под модным названием «тандем». Хомич сам метил в это кресло. А тут вдруг чужой… Да ещё неуч. Не притёрлись. Хомич ушёл из дела.