Бокал, запущенный спутником мадам, попал ему в голову и лишил сознания. Брезгливо толкнув его сапогом, человек в желто-синем камзоле убедился, что певец без сознания, и вернулся к трапезе.

– Он подрастерял свой ум недавно, – жуя, объяснил мадам Мелиссе историю Ольфа маркграф. – А насчет продать – миледи, вы лишите нас единственных удовольствий, доступных в нашей глуши. Я представляю, как с вашим уездом здесь померкнет всё.

Мадам еще раз с интересом оглядела лежащего на грязной соломе Ольфа.

– А виконт тоже считает, что с моим уездом померкнет всё? – лукаво улыбаясь, спросила она маркграфа, явно нацеливая вопрос другому.

– Считает, – кивнул виконт. – Я думаю, короне не хватает одного из бриллиантов. Лишая двор вашего присутствия, вы умаляете свет короны.

– Какой холодный комплимент, виконт. Вы боитесь женщин?

– Только очень красивых, мадам Мелисса. Святые мученики завещали избегать красоты для сохранения души.

– О, я не захвачу вашу душу. Когда сердце молчит, разум безмолвствует, – мадам поглядела поверх кубка на виконта. – В подлунном мире слишком мало горящих сердец.

– В восточном герцогстве сгорели конюшни на сто голов. И посевы, – невпопад поддержал тот беседу. – Им не до горящих сердец.

– Уверенна, – мадам приложила руку к сердцу. – Что если бы заслуги святых мучеников охраняли их, ничего бы не произошло.

– Трудно отдаться таинствам любви, когда желудок пуст, – прокомментировал виконт, отрезая себе кусок от туши.

– Ну так наполните его, – рассмеялась мадам своей шутке.

– Отнесите его на кухню и облейте водой, – показал маркграф на бесчувственного Ольфа. – Еще не хватало чтобы мы потеряли музыканта.

– Позвольте мне загладить эту оплошность, маркгаф, раз мой человек так грубо обошелся с вашим музыкантом. Я вам его вылечу, и он будет петь как новенький. Отнесите его в мои комнаты, – скомандовала она слугам, – и отирайте мокрыми тряпками. А я как раз имею бутылку чудодейственного бальзама от любых травм. Вернём вам певца, так и быть, – засмеялась она.

– Зачем вам-то мадам Мелисса, – возмутился маркграф. – Ничем вы нас не обидели! У нас что, певцов мало?!

– Ну будет вам маркграф, мне понравились его песни, и я решила его вылечить. И не перечьте мне, – она слегка прихлопнула ладошкой по его локтю.

– Сдаюсь, – поднял тот руки. – Я всегда пасовал перед красивыми женщинами.

– Я должен покинуть вас ненадолго, – извинился виконт, прерывая поток комплимента, и покинул стол.

Мадам окинула его оценивающим взглядом и сообщила маркграфу, вгрызающемуся в кость:

– Вы не передали эту свою слабость виконту.

– Бросьте, – махнул тот на неё костью. – Просто юношеская стеснительность.

Выйдя из зала, виконт коротко кивнул Нике, предлагая следовать за ним.

Пройдя пару коридоров, он свернул в одну из боковых дверей, за которой оказалось темное помещение, с одним подслеповатым окном и наполовину забитое какими-то сундуками.

– Мне не нравятся такие совпадения, – произнес он негромко, обращаясь к Нике. – Дурак начинает петь странные песни как раз под её приезд. Поняла?

– Я понимаю гораздо больше, чем кажется, – немедленно согласилась Ника. – Это на самом деле очень подозрительно. И он, и ее поведение.

Виконт с легким изумлением оглядел Нику.

– Откуда ты выучилась так рассуждать? Почему молчала раньше?

– Не было необходимости, – соврала Ника.

Виконт на мгновение задумался, отведя затуманившиеся глаза в сторону.

– Хорошо, – сказал он. – Тем лучше. Не надо будет сто раз объяснять. Я сейчас вернусь за стол, а ты пойдешь в мою комнату. Там в углу стоит манекен, одетый в рыцарский доспех. За его спиной гобелен с оленем, на стене. За ним, малая дверь. Надо встать на колени. Если пойдешь по лазу направо, первое воздушное окно будет вентиляцией в комнату мадам. Иди туда и жди, когда она будет о чем-нибудь с ним говорить. Потом расскажешь мне, поняла?

– За рыцарем гобелен, дверь, направо, первая вентиляция. Тихо послушать, – бойко повторила Ника.

– Хорошо, – одобрительно кивнул тот. – Иди.

Дверь за гобеленом оказалась не дверью на петлях, как ожидала Ника, а просто лазом, прикрываемым шитом, раскрашенным под камень. Сняв шит на пол, Ника осторожно заглянула с темное отверстие. Проход шел в обе стороны, и в обеих сторонах было темно хоть глаз выколи, и, как из подвала, слегка тянуло мокрой плесенью.

Нет, в платье я там на коленях не пройду, – подумала Ника и, решительно стянув с себя одежду, огляделась в поисках. Подошла куртка виконта. Ника запахнулась в неё, осторожно, стараясь меньше царапать колени и не думать о змеях и пауках, полезла в проход. Места было достаточно, чтобы идти полусогнувшись, но из-за отсутствия света, Ника продолжала идти на карачках, боясь врезаться в полной темноте головой. Неожиданно, не успела она проползти и десяти метров, как справа по ходу, полная темнота сменилась сизым светом.  Попадающий в лаз из вентиляционного отверстия наверху, под потолком комнаты, поняла Ника, заглядывая в апартаменты мадам.  

Размером они почти не уступали огромной комнате виконта, но казались меньше из-за кучи баулов и сундуков, в которых скорее всего мадам перевозила свой гардероб и необходимые для светской жизни вещи. Более ничего интересного в комнате не было. Лежать на полу лаза в куртке виконта было довольно удобно, и устав от бессмысленного разглядывания пустого помещения, Ника неожиданно для себя задремала.

Проснулась от стука дверей внизу, когда двое слуг, внесли тело Ольфа в комнату, и положили на пол, почти посредине помещения, на какую-то попону. Сунули под голову подушку и вышли. Долгое время опять ничего не происходило, и Ника чуть было не заснула вторично, как в дверь решительно вломилась мадам Мелисса и, осмотревшись в помещении, заперла ее за собой.

Порывшись в своих баулах, она достала пару пузырьков. Один влила бесчувственному в горло, из другого дала понюхать, после чего тело замычало и зашевелилось. Удовлетворённая содеянным, мадам вернула пузырьки на место и, сев в кресло, принялась наблюдать, как больной приходит в себя.

Очень интересно наблюдать за наблюдающим, подумала Ника. Особенно, когда он этого не знает. Может и за мной сейчас, кто-нибудь так же наблюдает... Сосредоточься, одёрнула она себя. Ты должна быть максимально сконцентрирована, чтобы получить хоть шанс против этой твари, завладевшей твоим телом!

Раненый застонал и, открыв глаза, сразу увидел сидящую в кресле мадам.

– Ника, – радостно заорал он, поднимаясь. – Это я Виталя! Не смотри, что тело другое - это точно я, пойми!

– Я не Ника, – холодно остановила его мадам. – Точно такое же чужое тело, как и у тебя. Получается, твоя жена украла моё тело и тоже выбросила сюда – как и тебя, на мусорку жизни. Тебе здесь ничего не светит, в отличии от меня. Скоро тебя убьют или сожгут, как одержимого.