«Не дело!» – нахмурился Рэндж. Мак-Брайт ворочался, силясь подняться. Рэндж взглядом нашел его руку и каблуком раздавил кисть. Еще несколькими ударами пришлось погасить крики.

Двое скорчились на полу, щенки одного выводка. Такими они явились в этот мир, стонущими, окровавленными, несчастными. «Не ведающими своей судьбы», – крайне неприятная мысль. Ньютон должен решить, что дальше, но не хотел этого. У него не было ни рук, чтобы добить или спасти, ни языка, чтобы объяснить свой выбор. «Зачем меня сделали таким? Что хотели показать? Чему научить?» – голову захватили чужие мысли. Капеллан Моррет каждый день изнурял его этими вопросами. Тлели они в нем и сейчас.

«Я здесь, – с простого начал Рэндж, – чтобы кое-кто получил по заслугам». Сразу стало легче. Мак-Брайт лежал без движения, поэтому Ньютон позволил себе отойти на пару шагов. Ни ножа, никаких других острых предметов. На прикроватной тумбе стояла ваза с засохшим букетом. Рэндж сбил ее на пол и пинками погнал к Барнби самые крупные осколки. Сел верхом на Мак-Брайта и приготовился ждать, пока крысомордый перепилит веревку.

«Этот меня не пощадит, – Ньютон испытывал равнодушие к хрипам Барнби, его кровавой, чахоточной рвоте, жалобным всхлипам, с которыми он растирал запястья и шею, но не мог сдержать восхищения его целеустремленностью и отвагой. – Но я должен дать ему шанс».

Первым делом крыса нырнула под кровать и прямо там же забряцала металлом, явно заряжая ствол. Когда Барнби выбрался наружу, весь в пыли, окосевший от боли, но полный намерений, Рэндж не сдвинулся с места. «Самка телом защищает свое потомство».

– Прочь! – харкнул Барнби. Кольт бился в его руках, как червь на крючке. Ньютон ухмыльнулся, не размыкая губ, и кивнул, приглашая. Крысеныш шумно дышал, он безумно дергал головой, глазки его метались, точно с разных сторон ему мерещились чьи-то голоса.

– Не хочешь, чтобы я его убил, – догадался Барнби. Рука со стволом повисла вдоль тела едва ли не с облегчением. – О’кей. Ты меня спас. Значит, на то воля Револьверного Бога. Я слышу тебя, Быстрый. Ты хочешь, чтобы я сберег этого истукана? Я тебе должен.

Крыса замерла посреди комнаты, задрав остренькую мордочку к низкому потолочному небу. Что-то творилось там, за почерневшими досками, двигалось, шуршало. Бог крыс и стреляных гильз отвечал своему слуге.

– Пули? – переспросил Барнби тишину. – Построить тебе алтарь?

На глаза проныры навернулись слезы. Он шмыгал носом и ползал по полу, подбирал револьверы и рассовывал патроны по щелям в полу.

– Но ведь это мой последний раз, – хныкал он. Рэндж без удивления следил за тем, как пальцы Барнби перебирают пустые гильзы и расставляют их в сложном, одному ему ведомом узоре. Ньютон готов был поклясться, что видел, как в ранах на лице и груди Барнби что-то шевелится. Проклевывается.

– Я посвящаю эту смерть тебе, Быстрый, – повторял Барнби один и тот же наговор. Закончив, он повернулся к Ньютону.

– Теперь вопрос посложнее. – Барнби все делал удивительно шустро, теперь он быстро соображал. – Как вытащить тебя отсюда?

«И не попасть в лапы Кайла», – добавил Рэндж. От него не укрылся прицельный блеск в глазах Барнби. Он принял правила игры. На время. Так было удобно. Такое было его слово.

«Окно», – показал глазами Ньютон.

– Выстрелов не слышно, – прикинул Барнби. – Бойл все еще ждет на крыше…

Бойл ждал.

Время не имело веса. Люди выделили двадцать четыре часа и целый круг циферблата. Отдельно посчитали недели и месяцы. Год уже не лез ублюдку в голову, не помещался там. Бойл никогда не покидал теплых краев и с трудом отличал зиму от лета, мерял жизнь стаканами, степенью износа подпруги, числом шрамов на теле и редкими, но от того не менее сладкими дырками сговорчивых певичек. Плевать на сговорчивость, всех девок, особенно тех, что взял силой.

Кайл Мак-Брайт нервничал.

Он зачерпывал песок и сеял его сквозь пальцы. Уже полчаса, как отзвучала пулевая кадриль. Они выбрали отличное место для засады. Аптека стояла прямо напротив салуна. Хозяева не отказали в гостеприимстве: аптекарь отмокал лицом в быстро густеющей луже за прилавком, ноги его супруги торчали из бочки, в которой хранились бутыли с настойкой. Кайл грохнул большие песочные часы и теперь баловался содержимым их нижней колбы. В песке встречались осколки, они глубоко вонзались в пальцы, но боль была союзницей – не давала остыть крови.

Люди шерифа, выскочив на улицу, столкнулись с горячими головами Кайла Мак-Брайта. Завязался нешуточный спор. Револьверы сыпали угрозами. Кто-то поднял ставки. На ком-то поставили крест. Кто-то сдавал, кто-то колировал. Так или иначе полковник Кольт сегодня смеялся последним.

Растравив врагов как следует, банда Мак-Брайта ударилась в бега. Это тоже входило в план. Невод утащил с собой часть рыбы. В засаде остались двое. Хозяин и зверь. Острые, как челюсти взведенного капкана. И умная ловчья снасть с наживкой – внутри салуна. Только вот целью сегодня была не рыба – другой рыбак.

Очень долго не происходило ничего. Кайл скрипел зубами и задыхался от нетерпения. Одинокий выстрел! И опять вязкая, топкая, как горячая смола, тишина. Кайл Мак-Брайт поклялся, что, если через четверть часа ничего не произойдет, он самолично…

В доме закипела суета.

Что-то крикнул один из людей шерифа, выглянув из дверей. Троица, сторожившая вход, сорвалась с места и скрылась внутри. В окнах мелькнули тени. Крик вспорол ночь. Револьверы раскрыли пасти, вколачивая последние гвозди в крышку гроба. Свеча в комнате шерифа высветила чей-то силуэт. Бойл немедленно встретил его четырьмя пулями. Битое стекло не звенело, а хрустело, как сухари. Одна пуля срубила свечу. Предсмертные вопли на первом этаже салуна возвестили о кульминации пьесы. Сейчас начнется самое важное. Или это уже финал?

Кайл не замечал, что сжимает в руке бритвенные жала песочных часов. С изрезанных пальцев бежали ручейки крови. Наконец двери скрипнули.

– Босс! – прохрипел Барнби, роняя на крыльцо руку с кольтом. – Босс!

Надежда коснулась лица Кайла нежным крылом и полетела дальше. «Он мертв! – ликовал Мак-Брайт. – Теперь-то он точно мертв!»

Где-то над головой Кайла целиком ушел в прицел Бойл. Он был боек и капсюль – разлученные в детстве близнецы. Бойл слышал, как целуются песчинки, танцуя вместе с ветром. Бойл окаменел, готовый в любой миг присоединить к их страсти свой инструмент, бог огня, он мечтал расплескать мозги крысы или кого угодно другого по деревянному настилу. Ноздри Кайла расширились в надежде уловить тончайший запах измены. Барнби перевернулся на спину и зарыдал.

– Пора, – вскочил Кайл Мак-Брайт и раздавил в ладони осколки, не обращая внимания на впившееся стекло. – Бойл, вниз!