Ничего удивительного, что мне так хочется выучить именноэтот язык.

Мои старые друзья Депрессия и Одиночество настигают меняпримерно на десятый день жизни в Италии. Однажды вечером, после удачного дня вакадемии, я иду мимо виллы Боргезе. Закатное солнце золотит верхушки базиликиСвятого Петра. На фоне столь романтичной картины я чувствую себя вполнеумиротворенно, хоть и гуляю совсем одна — в то время как все остальные в паркеили обнимаются с возлюбленными, или играют со смеющимися малышами. Яостанавливаюсь у балюстрады, чтобы проводить закат, и слишком глубокопогружаюсь в мысли. Они переходят в тягостные размышления, и тут-то ипоявляются мои старые друзья.

Они подходят молча, угрожающе, как тайные агенты, иобступают меня с двух сторон — Депрессия слева, Одиночество справа. Им даже ненадо показывать значки. Я и так хорошо знаю этих ребят. Долгие годы играла сними в кошки-мышки. Хотя, признаюсь, для меня — неожиданность встретить их вживописном саду в Италии, на закате. Им тут совсем не место.

Я спрашиваю:

— Как вы меня нашли? Кто вам сказал, что я в Риме?Депрессия — она всегда любила сострить — отвечает:

— Неужели ты не рада нас видеть?

— Уходи, — говорю я ей.

Одиночество — в этой парочке оно играет роль участливогополицейского — отвечает:

— Простите за неудобство, мэм. Но, боюсь, мне придетсясопровождать вас на всем протяжении путешествия. Это моя работа.

— Лучше не надо, — прошу я, но Одиночество лишь ссожалением поводит плечами и подступает ближе.

Меня обыскивают. Вытряхивают из карманов радость, которойони были набиты. Депрессия конфискует мою самооценку — она делает это каждыйраз. Одиночество принимается за допрос, и это самое страшное — ведь он можетпродолжаться часами. Одиночество орудует вежливо, но безжалостно, и в концеконцов неизменно подлавливает меня. Оно спрашивает есть ли у меня хоть однапричина чувствовать себя счастливой? Почему сегодня вечером я опять одна?Почему терплю неудачи в любви, почему угробила свой брак, наши отношения сДэвидом и со всеми остальными, с кем когда-либо встречалась (мы уже тысячу разпроходили все эти вопросы). Где я была в ночь своего тридцатилетия и почемуименно с того дня все пошло наперекосяк? Почему не могу взять себя в руки ижить в красивом доме, воспитывая красивых детишек, как любая уважающая себяженщина моего возраста? Почему я вдруг решила, что заслужила эти римскиеканикулы, хотя ровным счетом ничего не добилась в жизни? С какой это стати ядумаю, что, сбежав в Италию, точно девчонка-несмышленыш, вдруг станусчастливой? Что ждет меня в старости, если я и дальше буду продолжать в том жедухе?

По дороге домой я пытаюсь от них оторваться, но они следуютза мной по пятам, как пара наемных головорезов. Депрессия крепко держит заплечо, а Одиночество продолжает изнурительный допрос. Решаю не ужинать — нехочу, чтобы они на меня глазели. Впускать их на лестницу и уж тем более домойсовсем не хочется, но у Депрессии при себе полицейская дубинка — раз решилавойти, ее уже не остановить.

— Вы не должны были приезжать сюда, этонесправедливо, — говорю я ей. — Я и так уже наказана. Отсидела срок вНью-Йорке.

Но Депрессия всего лишь мрачно улыбается, садится в моелюбимое кресло, кладет ноги на стол и закуривает сигару, наполняя всю комнатувонючим дымом. Глядя на нее, Одиночество вздыхает и ложится в мою постель,натягивая одеяло с головой — не раздеваясь, в ботинках. И я понимаю, чтосегодня мне снова придется спать в его компании.

Несколько дней назад я прекратила принимать таблетки.Антидепрессанты в Италии — сама мысль казалась нелепой. Откуда здесь взятьсядепрессии?

Я вообще никогда не хотела их принимать. Долго противиласьэтому по личным причинам, которых набрался целый список (мы, американцы, и такпринимаем слишком много лекарств; долговременное воздействие антидепрессантовна человеческий мозг неизвестно; даже дети в Штатах сидят на таблетках — этопреступление; мы лечим симптомы, а не причины заболевания национальногомасштаба). И все же в последние несколько лет моей жизни никто не сомневался,что у меня серьезные проблемы и они никуда сами по себе не денутся. Когдаразвалился мой брак и началась катавасия с Дэвидом, меня настигли все симптомыглубокой депрессии — бессонница, потеря аппетита и либидо, беспричинные слезы,хроническая боль в спине и желудке, отчуждение и отчаяние, неспособностьсосредоточиться на работе. Даже победа республиканцев на президентских выборахоставила меня равнодушной, и всему этому не было ни конца ни края.

Заблудившись в дебрях, иногда не сразу осознаешь, чтопотерялась. Можно очень долго убеждать себя, что всего лишь отошла на парушагов в сторону от тропинки и в любой момент найдешь дорогу назад. Но день заднем тебя накрывает темнота, а ты по-прежнему не имеешь понятия, гденаходишься, и тогда самое время признать, что забрела так далеко, что не знаешьдаже, в какой стороне встает солнце.

Я взялась за свою болезнь так, будто то было самое важноесражение в моей жизни — да, собственно говоря, так оно и было. Я стала изучатьсвое депрессивное состояние, пытаясь распутать, с чего все началось. Гдекроются корни моей депрессии? Может, она имеет психологические причины (и вовсем виноваты родители)? Или это временно, как черная полоса в жизни? (И когдаразвод закончится, депрессии тоже конец.) А может, все дело в наследственности?(Меланхолия в паре со своим унылым другом Алкоголизмом вот уже несколькопоколений живет в моей семье.) Или причина в культурных особенностях?(Карьеристка из Штатов эпохи постфеминизма пытается найти равновесие вурбанистической среде, где царят стрессы и человеческое разобщение.) А может,так звезды решили? (И я пребываю в унынии, как и подобает тонкокожему Раку,основные качества которого находятся под влиянием изменчивых Близнецов.) Иливсе дело в моей художественной натуре? (Творческие люди вечно мучаютсядепрессиями, потому что они гиперчувствительны и вообще не такие, как все.) Иливо всем виновата эволюция? (Человечество тысячелетиями пыталось выжить вжестоком мире, оттого и подсознательная паника.) А может, карма всему причиной?(Жестокое уныние — всего лишь следствие плохого поведения в прошлых жизнях,последнее препятствие на пути к освобождению.) Была также вероятность, чтопричины гормональные. Или я неправильно питаюсь. Или у меня неверная жизненнаяфилософия. Или просто погода плохая. Или во всем виновато загрязнениеокружающей среды. Или я нахожусь в вечном религиозном поиске. Или у меняхимический дисбаланс в организме. Или, наконец, мне просто не хватаетнормального здорового секса.

Какое множество факторов определяет жизньодного-единственного человека! Как многослойно наше существование, и скольковсего на него влияет — разум, тело, история, семья, город, где мы живем,душевное состояние и даже пища. Я пришла к выводу, что мое состояние в той илииной степени вызвано всеми этими причинами, а также теми, о которых я даже неподозреваю или просто не могу описать. Поэтому и решила вести сражение по всемфронтам. Накупила книжек из серии «Помоги себе сам» с такими названиями, чтостыдно произнести вслух (я прятала их за обложкой «Хастлера», чтобы незнакомыелюди не догадались, что я на самом деле читаю). Обратилась к специалисту —проницательному и, что немаловажно, участливому врачу. Молилась, как только чтообращенная монашенка. Бросила есть мясо (правда, ненадолго) после того, каккто-то сказал, что я «питаюсь страхом животного в момент его смерти». Дажепослушалась совета своей массажистки, увлекающейся восточными практиками инемного не от мира сего: она сказала, что для восстановления балансасексуальных чакр нужно носить оранжевые трусы, — и представьте, я носила.Тем количеством зверобоевого чая, которое я потребила за это время, можно былобы вылечить от депрессии всех заключенных ГУЛАГа — а мне хоть бы хны. Язанималась спортом. Делала только то, что поднимает настроение, тщательнооберегая себя от грустных фильмов, книжек и песен (стоило кому-либо лишьупомянуть слова «Леонард» и «Коэн» в одном предложении — я тут же выходила изкомнаты).