А сегодня Бэррон предложил угостить ее пивом и отпраздновать окончание их совместной службы, а Мейси не смогла отказаться. В «Себаго» сидели еще несколько полицейских, хоть это и не было их излюбленным местом, иначе Бэррон не привел бы ее сюда. Он не ходил в бары, где любили посидеть полицейские. Мейси давно поняла, что не она одна чувствует себя неуютно в его обществе.

Мейси потягивала пиво и смотрела на проезжающие по Мидл-стрит машины. Она пока только привыкала к Портленду, но он напоминал ей о Провиденсе, где жили ее родители. Здесь было много молодежи, хотя портлендский университет был и не таким крупным, как у нее на родине, а еще царила атмосфера маленького городка. Мейси нравилось, что в центре города можно найти хорошие бары и места, где прилично кормят. Она особенно не скучала по Провиденсу и была счастлива, что ей удалось оставить там все неприятные воспоминания. Если бы все случилось, как представлялось в девичьих мечтах, сейчас Мейси была бы замужней женщиной и, может быть, раздумывала бы, не завести ли ей ребенка. Но, естественно, все пошло наперекосяк — вот почему она сидела в баре за сто двадцать миль от дома с отекшими ногами и ноющей спиной.

Странно, но одной из причин, почему ей нравился Макс, была уверенность, что даже по прошествии полувека она бы не перестала узнавать о нем что-то новое. В результате ей потребовалось всего полтора года, чтобы узнать о Максе то, что разрушило все планы относительно замужества. Макс не был ей верен. Он бы изменил ей даже с замочной скважиной, если бы в ней не было ключа. Когда Макс не мог подцепить расстроенную студентку на Тейер-стрит или скучающую во время обеденного перерыва секретаршу (так, собственно, она, скучающая секретарша из адвокатской конторы, с ним и познакомилась), он обращался к услугам проституток. Всю эту грязь он с садистским удовольствием вылил ей на голову во время их последнего разговора, после того как его выпустили под залог. Потрясенная и униженная, Мейси собрала чемоданы и вернулась к родителям. А потом долго стояла под душем, пытаясь смыть с души и тела эту скверну, которая для нее навеки осталась связанной с именем Макса. Подумать только, он говорил проституткам, что у него никого нет, и тешил свое самолюбие, когда они интересовались, как такой симпатичный мужчина может быть одинок. Даже когда он говорил ей об этом, забывая, что его карьера навеки разрушена (связи с проститутками оказались наименьшими из его прегрешений, поскольку он находился под следствием по обвинению в получении взяток и коррупции), чувствовалось, что вся эта история ему льстит. Макс был безнадежно болен душевной недостаточностью, а это гораздо хуже, чем быть классическим душевнобольным — психом. Единственное, что радовало Мейси, это то, что она узнала правду до свадьбы, а не после.

Все это произошло два года назад. Вскоре после случившегося Мейси стала подумывать о карьере полицейского. Она добровольно помогала женщинам в центре реабилитации жертв плохого обращения в семье и от некоторых из них наслушалась страшных историй, касающихся полиции. Конечно, были истории и о справедливых полицейских, позволяющие надеяться на лучшее, но в ее памяти остались в основном первые. А она хотела, чтобы все было наоборот. Все очень просто. Мейси побывала в Портленде сразу после разрыва с Максом, пока еще пыталась разложить все по полочкам, и решила, что ее этот город устраивает. Он находился достаточно близко, чтобы она могла, когда захочет, приезжать к родителям, но достаточно далеко, чтобы исключить вероятность наткнуться на кого-нибудь из дружков Макса или, не приведи Господи, на него самого. Стоимость жизни здесь была приемлемой, и полиция как раз набирала новые кадры. Ее небольшие знания в области законодательства и опыт работы с пострадавшими женщинами обеспечили ей работу. Она ни о чем не жалела, и работа с Бэрроном была ее самым суровым испытанием.

Вдруг Мейси заметила, что Бэррон притих. Он смотрел куда-то повыше ее плеча с таким враждебным выражением лица, что ей тут же захотелось оставить его здесь, а самой убраться как можно дальше. Оглянувшись, девушка поняла, что его внимание приковано к мужчине немного выше среднего роста, который о чем-то беседовал с барменом. А он довольно симпатичный, подумала Мейси, и какой-то... Задумчивый?

Незнакомец показал удостоверение, задал пару вопросов и уже собирался уходить, когда заметил Бэррона, буравившего его глазами. Он выдержал взгляд полицейского, заставив того отвести глаза, и вышел из бара. Мейси видела, как он сел в старый «мустанг» и поехал в сторону Франклин-роуд.

— Кто это был? — спросила она.

— Никто. Бездельник один.

Он извинился и вышел в туалет, по дороге заказав бармену еще два пива. Мейси еще даже наполовину не осушила свою кружку и уж точно не планировала выпивать вторую. Она огляделась и заметила Оделла из отделения на Проперти. Он подошел к ней и коснулся своим бокалом ее кружки.

— Поздравляю с завершением шестинедельной стажировки, — сказал он.

Мейси пожала плечами и улыбнулась.

— Слушай, ты не знаешь, что это был за парень, который разговаривал с барменом пару минут назад? Он уехал на «мустанге».

Оделл кивнул:

— Чарли Паркер.

— Частный детектив? — она слышала, что ему удалось вычислить нескольких плохих парней. О нем многое поговаривали, хоть и нельзя было понять, где тут правда, а где вымысел. Она слышала, что Паркер разнюхивает что-то в департаменте. Ей было любопытно, что именно.

— Он самый.

— У меня сложилось впечатление, что Бэррон почему-то недолюбливает его.

— Существует много людей, которых Эрик Бэррон «недолюбливает», и Чарли Паркер не первый в этом списке. Они поцапались несколько лет назад. Паркер тогда расследовал смерть одной женщины, Риты Фэррис, и ее малыша. Она занималась проституцией на побережье. После того как дело было закрыто, Бэррон встретил Паркера в бильярдной в старом порту и отпустил в ее адрес несколько реплик.

— И что?

— Бэррону приспичило в туалет, и через пару минут Паркер последовал за ним. Вышел же оттуда только Паркер. Бэррон ни с кем не обсуждал то, что там произошло, но у него появился шрам с правой стороны рта, — Оделл ткнул пальцем в собственную щеку. — Только я бы не спрашивал его о том, откуда этот шрам взялся. Понимаешь, о чем я?

— Люди, которые ссорятся с полицейскими, обычно просто так не уходят.

— Хочешь сказать, найдутся такие, кто бросится защищать честь Бэррона?

— Думаю, нет. Я слышала, что Паркер задает вопросы и о полицейских.

— О полицейских, охранниках, личных телохранителях. Он всюду выискивает плохих парней.

— Не знаешь, почему?

— Было одно дело пару месяцев назад. Кто-то попытался схватить мальчишку на улице в Горхаме. Он тогда был пьян и почти не отдавал себе отчета в происходящем, так что многого не мог вспомнить, но твердо заявил, что этот человек был одет в форму и у него был виден пистолет. Его родители — люди состоятельные, они наняли Паркера, чтобы он задал пару вопросов. Они боятся, что история может повториться либо с их сыном, либо с кем-то еще.