Когда солнце зашло за верхушки деревьев, взводный скомандовал привал. Если судить по карте и если вертолетчики правильно передали координаты, до русского самолета осталось меньше семи километров. Не успели. Наиболее бойкие ребята вызывались идти в пеший дозор, но лейтенант Вильгельм Тислер запретил. По его мнению, ничего страшного с русскими не случится. Ночи в конце июля короткие и теплые.

Как понял Рудольф, взводный опасался, что ночью кто-нибудь оступится, сломает ногу или вообще заблудится в лесу. С точки зрения офицера, решение правильное. Солдаты тоже быстро поняли, что им в любом случае придется ночевать в машинах и у костров.

Наутро взвод подняли на заре. Полчаса с четвертью на завтрак, личные дела, проверку оружия, и вперед. Отдохнувшие за ночь люди быстро прошли оставшиеся километры. Вот передовой дозор останавливается, ребята машут руками. Нашли самолет.

С первого взгляда даже далекому от авиации человеку было ясно, что русские летчики мастерски посадили свою машину. Самолет не опрокинулся, не разбит, внешне кажется почти неповрежденным, только одно крыло помято.

Бойцы окружили самолет. Рудольф отмечает примятую траву, поломанные ветви. Люди здесь были. Спят в салоне? Или ушли? Первым к люку подбегает Отто Форст. Перехватывает штурмгевер одной рукой и лезет внутрь. Еще секунда, и из самолета доносится дикая брань. Рудольф Киршбаум инстинктивно падает на одно колено и вскидывает «СГ-56». Многие бойцы следуют его примеру. Взводный при этом спокойно отступает к ближайшему дереву, поднимает пистолет и рыскает глазами по окрестностям.

– Там труп, – из люка высовывается голова Форста.

– Оцепить самолет, – командует лейтенант Тислер. – Гауптфельдфебель Вебер, унтер-фельдфебель Тохольте, ко мне! Форст, остаешься в салоне, ничего не трогать.

Пока солдаты оцепляют просеку, лейтенант осторожно обходит вокруг самолета. Взводный смотрит себе под ноги, стараясь ничего не пропустить. Два унтер-офицера осматривают площадку перед люком. Затем они поднимаются в салон.

Рудольфу до смерти хочется узнать, что они там нашли. То, что русских уже нет, в самолете труп, это понятно. А что еще? Куда делся адмирал? Неужели русские пошли пешком? Но тогда они не оставили бы тело своего товарища непогребенным.

Наконец, лейтенант закончил осмотр. Вебер подзывает четверых бойцов и требует притащить брезент. Надо забрать тело русского обер-лейтенанта.

– Проклятье, – шипит Хорст Тохольте, проходя мимо Рудольфа, – собаки нужны.

– Русских убили? – спрашивает ефрейтор.

– Одного точно, – тихо отвечает командир отделения, – остальных увели.

Лейтенант связывается по рации с комбатом. Докладывает обстановку. Требует вертолет и подкрепление с собаками. Судя по перекошенному лицу взводного, помощи не будет. Бросив в микрофон последнее «яволь», Вильгельм Тислер поворачивается к бойцам и требует собрать личные вещи русских, штурманские карты, планшеты, документы и все, что найдется в самолете. Затем взвод разбивают на поисковые группы.

Люди до обеда обшаривали окрестности. Из результатов – пара стреляных гильз от русского пистолета, несколько гильз от штурмгевера и пятна крови на листьях и траве в двух сотнях метров от самолета. Видны следы волочения чего-то тяжелого, трава примята. Еще нашли следы, уводящие на восток по звериной тропе. Пройдя несколько километров, поисковая группа повернула назад. Искать бандитов без собак бесполезно – лесная подстилка не хранила следов.

Следующие два дня отряд капитана Оста пробивался на восток. Шли лесами, обходя редкие селения и хутора. Железную дорогу пересекали ночью. Подошли к трассе засветло. Остановились, переждали в лесу, пока вдоль трассы не пройдет патруль обходчиков. Выслали дозоры на расстояние километра в обе стороны. После захода солнца поодиночке пересекли опасный участок.

Виктору Котлову и его товарищам по несчастью было неприятно оттого, что отряд покидает сравнительно обжитый район, меняет дислокацию, но сделать они ничего не могли. Приходилось выжидать и приглядываться. Все четверо еще в первую ночь договорились примечать дорогу, характерные ориентиры, прислушиваться к разговорам партизан. Однако пока ничего не предпринимать.

После беседы на заброшенном хуторе капитан Ост больше не возвращался к вопросу, что делать с пленниками. Виктор Котлов первым разговор не затевал, ждал и надеялся, что брошенные в почву семена дадут всходы. Нечего раньше времени тревожить Юргена. Пусть созреет.

Зато на коротких остановках и ночлегах у костров советские исподволь знакомились с повстанцами. Кроме командира, русский язык знал один только рыжий конопатый Марко, а распространенным в генерал-губернаторстве немецким владел лишь Виктор Котлов. Остальным приходилось объясняться на дикой смеси русского, немецкого и польского.

На исходе второго дня отряд остановился в густом сосняке, росшем на месте старой вырубки. Места были обжиты. Последние несколько километров людям на глаза попадались аккуратно сложенные кучи валежника. Подходя к сосняку, партизаны пересекли низовой луг со следами недавнего покоса. На краю прогалины стоял маленький шалашик.

– Человечьим духом запахло, – проворчал Дмитрий Комаров, скидывая наземь мешок.

– Посмотрим, что скажут наши партизаны: духом или еще чем пахнет, – усмехнулся Котлов.

Последние два дня позволили вице-адмиралу войти в форму. Сегодня к вечеру он чувствовал себя достаточно сносно. Спасибо ребятам, заботились о старике, потихоньку разгрузили ему мешок. Наблюдавшие за этим делом партизаны не вмешивались в перераспределение груза.

– Жильем пахнет, – согласился Алексей Черкасов. – Погляди на наших друзей.

Отряд остановился в зарослях. Вместо обычных двух часовых, по периметру разбежались шесть человек. Еще двоих капитан Ост отправил на разведку. Остальные десятеро, включая командира и не считая пленников, расположились в тени разлапистых молодых сосенок. Курить Юрген Ост категорически запретил.

Время шло. Вдалеке лаяли собаки. Вечерело. От деревьев и кустов тянулись длинные четкие тени. Казалось, лес накрыт густой прочной сетью. Сеть. Хорошее слово. Вице-адмирал Котлов физически чувствовал себя попавшейся в сети рыбой. Плыл спокойно по своим делам, и тут раз тебе! Влетел в густое переплетение капроновых нитей. Виси, рыбка, жди, пока рыбаки не решат, что с тобой делать. В уху бросят или помилуют. На второе Виктор Николаевич не рассчитывал, годы не те, чтоб быть наивным. Еще есть шанс притвориться снулой рыбой, подождать, пока тебя не выпутают, да хватануть рыбака зубами и выскользнуть за борт лодки. Вот это более реально, хоть и рискованно. Противник не дурак, ему нужна вкусная наваристая уха, а не располосованные акульими зубами вены.

Примерно через час отдыха, когда солнце совсем склонилось к земле, Юрген Ост поднял своих людей. На этот раз пленных оставили в сосняке под охраной двоих партизан: веснушчатого Марко и жилистого меланхоличного крестьянина из-под Люблина Анжея.