Данька накинул куртку, взял сумку и вышел.

Я заскочила в «одно место», а потом вернулась к большому зеркалу в холле и привела в порядок волосы. Ну что ж, теперь можно было возвращаться. Интересно, он пригласит меня в кафе?

– Это не моя сумка, – сказали у меня за спиной.

Я глянула в зеркало. Толстый парень лет двадцати, в свитере и джинсах хмуро смотрел на гардеробщицу.

– А чья же? – растерялась она.

– Не знаю, – сердито сказал он, – точно не моя. Верните мою.

– Девушка, – обратилась ко мне гардеробщица, – а это не вашего жениха сумка?

Опять «жениха»? Это что, заговор?!

Подавив негодование, смешанное с потаённой радостью, я глянула на сумку. Синяя с замочками, точно, Данькина. Кивнула и только хотела справедливости ради объяснить, что Данька мне не жених, как гардеробщица, видимо, испуганная суровым видом толстяка, сказала:

– Не волнуйтесь, вашу сумку жених этой девушки забрал, он только что вышел…

– Он мне не… – начала я.

– Где он? – сердито сказал парень. – Где ваш жених?

Мне стало не по себе. Настоящий псих. Тут уже неважно, жених мне Данька или сын… Да хоть бы и внук! Только надо поскорее вернуть её психованному владельцу.

Я выскочила из здания.

– Эй, – позвала я Даньку.

Он не услышал. Ходил туда-сюда возле автобуса «Бампера», торгующего книгами, зажав трубку между плечом и ухом.

– Даня!

Я подошла поближе. Смешно всё-таки. Этот толстяк настоящий псих. Чуть не прирезал бедную гардеробщицу из-за своей сумки. Сейчас разберёмся с этим вопросом, и я расскажу Даньке про то, что его целый день моим мужем называют. Может, пронеслась у меня шальная мысль, он скажет, что не против, чтобы его так называли? Нет, это глупость, но посмеёмся над этим обязательно.

Я протянула руку, чтобы тронуть Даньку за плечо.

– Нет, детка, я с тобой, – сказал он в трубку, – вечером обязательно увидимся.

Я отдёрнула руку.

– Детка, дорогая, ты не так всё поняла! – снова сказал Данька. – Я объясню тебе вечером.

Я отшатнулась. Дошла до скамейки рядом с «Бампером» и медленно опустилась на неё.

Данька закончил говорить и вернулся ко мне. Сел рядом и сказал:

– Красивое у тебя платье.

Но я не отрывала взгляда от витрины автобуса, на которой были выставлены книги. «Свен Нурдквист «Где моя сестра?» – было написано на одной из обложек, но именно сейчас мне отчаянно хотелось увидеть Чернышевского и его книгу «Что делать?».

Как-то мы разобрались с сумкой, как-то добрались до метро, как-то я отказалась от кофе. Не помню – как. Помню, что всю дорогу улыбалась до боли в губах. И ещё я держала под контролем глаза. Я помнила правило, что улыбка выглядит фальшивой, когда губы улыбаются, а глаза нет, поэтому слегка прищуривалась, и даже позволила ему поцеловать себя в щёку. Губы у него были ледяными, а всё, что я ощутила – так это боль, резкую и сильную. Такую, которую чувствуешь на физре, если бежишь-бежишь как сумасшедшая стометровку, а потом резко – стоп. И сердце больно-пребольно – бам! Бам! Так и тут.

Как-то я добрела до дома, что-то ответила маме и бабушке. Вошла в комнату, сняла пальто, бросила на пол и упала на кровать. Потом забралась под плед, который использовала как покрывало, укрылась с головой и выдохнула. На меня тотчас навалилась тоска, как огромный серый сонный и злобный зверь.

У него есть девушка. Зачем тогда вся эта комедия с ночными разговорами?! С признаниями… А шоколадку он зачем притащил?! А к чему разговор о цветах?

«Это же дружеская встреча была, Вер, – горько напомнила себе я, – а ты вдруг решила заняться надуванием мыльных пузырей. Зачем, тебе мало математики и йоги? И выступления по маминым сказкам? Разве у тебя много времени, дурочка?»

Надо было как-то справиться с тоской-зверем. Но не было сил.

Зазвонил телефон. Кто это мог быть? Преподша по йоге? Парни из маткружка? Нет, я решительно не в состоянии сейчас думать о делах!

Единственное, чего мне хотелось, это лежать под тёплым пледом и жалеть себя. Телефон умолк, а потом зазвонил снова.

– Идите в баню, – пробормотала я.

Я всю жизнь мгновенно отвечаю на все звонки и смс. Имею право взять отпуск. Или заболеть. В голове созрела следующая запись для флипбука: «Любовь похожа на болезнь».

Когда телефон умолк, я перевернулась на спину и убрала плед с лица. Закинула руки за голову и задумалась. Раз любовь – это болезнь, надо придумать лекарство! Программу «Как избавиться от мучений».

Итак, сказала я себе, для начала я полежу ещё пять минут. Ровно по часам. Потом встану. Возьму флипбук, выйду с ним на балкон и сожгу его. Пепел развею по району, сейчас как раз осень – все жгут костры, а кое-кто и резину, по крайней мере, в окно натягивало именно горелой резиной, и этот запах хорошо отрезвлял меня, гнал прочь романтические мысли.

Потом – в ванную. Вода очищает. Смывает всё отрицательное. Смою с себя всё отрицательное и отдам маме шоколадку, а потом, чистая и обновлённая, удалю аккаунт «Вконтакте» и сяду за уроки.

Нет! Лучше я съем шоколадку сама! Потому что если я отдам её маме – значит, я не могу на неё смотреть, не могу к ней притронуться. А если я не могу притронуться к его шоколадке, значит, всё ещё страдаю по нему! Не дождётся! Заставлю себя поверить, что это просто Обыкновенный Шоколад. Из ларька. За сто рублей. Небось ещё и поломанный на кусочки. Может, побелевший даже. И съем. Могу и вместе с бумажкой.

И тут телефон зазвонил в третий раз.

– Я же сказала, мне надо пять минут полежать! – прорычала я, приподнимаясь и протягивая руку к карману пальто.

На экране высветилось «Даниил», и сердце снова больно стукнуло, хотя никакую стометровку я не бежала.

– Да?

– Куда ты убежала?

– Домой. У меня столько дел…

– А почему не подходишь к телефону? – сердито сказал он. – Проводить не позволила, трубку не берёшь! Я уже психанул.

«О, не стоит из-за меня психовать, – плясало у меня на языке, – оставь свои психи для твоей «детки». Внутри же у меня всё вспыхнуло от возмущения. Он сердится, вы подумайте! Он, двуличный паразит!

– Ладно, – вздохнул он, – хорошо, что всё в порядке. Позавтракаешь со мной в субботу?

Я чуть не выронила трубку. Так он хочет поработать на два фронта?! Ну вы подумайте, какая свинья!

– В субботу я занята, – сказала я с садистским удовольствием.

– Прямо с утра?

– Прямо с утра.

– Ладно. Тогда в воскресенье?