РГ: - Там сказано «расширенное воспроизводство».

Алферов: - Да, термин взят из политэкономии Маркса. Вообще, такое впечатление, что программу писали экономисты, хотя под ней и стоят подписи двух математиков: Президента РАН и министра науки и образования. Но какое отношение имеет экономика к добыче знаний?

Дальше написано много хороших слов. Но ряд моментов вызывает опасения. К примеру, перевод организаций Академии наук, оказывающих социальные услуги сотрудникам, в новые организационноправовые формы. Боюсь, мы потеряем при этом больницу, поликлинику, оставшиеся дошкольные учреждения. Результат? Сейчас в больнице (не нашей) лежит после операции в тяжелом состоянии один из наших известнейших ученых, создавший когда-то целую отрасль науки. Так мне уже звонили, что нет денег его там содержать. Нужно платить 100 долларов за каждый день пребывания. Сейчас я могу хотя бы поискать возможность перевести его в нашу больницу. А если ее не будет?

Дальше: «введение в действие нового порядка избрания президентов академий наук». То есть, утверждение президента РАН президентом России. Знаете, я не сомневаюсь, что нынешний президент страны утвердит человека, избранного академией, даже если будет считать его не самой желательной кандидатурой. Но само наличие такой процедуры дает возможность оказывать давление на процедуру выборов. Можно будет говорить: «Вы знаете, этот человек не пользуется авторитетом в администрации президента...». Даже в советское время никто президента Академии наук не утверждал. Рекомендовали - было. Но хотя бы формально мы могли отказаться. Да и вообще, как можно говорить о введении нового порядка в программе, когда не внесены изменения в уставы и законы. А если общее собрание академиков откажется менять устав? Тем более, многие члены академии не согласны с таким порядком.

«Приведение организационно-правового статуса научных организаций в соответствии с осуществляемыми ими функциями». Опять-таки, не понимаю: что институт Академии наук - это не оправдавшая себя форма?

РГ: - Ну, изменение организационно-правовой формы подразумевает превращение одних в государственные автономные учреждения, а других в акционерные общества.

Алферов: - Форма акционерных обществ для академических научных институтов противопоказана. Таковыми могут быть старт-ап -компании, малые предприятия и прочие околонаучные организации, возникшие при институтах с участием в них ученых. Но это делается и сейчас. А превращать научную организацию в акционерное общество...

Акционеры не могут определять, в каком направлении нужно развиваться науке, они в этом ничего не понимают.

И еще: у нас говорят, что прикладные исследования должны финансироваться не из бюджета, а за счет привлеченных средств. Однако, академические учреждения занимаются, прежде всего, фундаментальными исследованиями. Которые часто могут иметь прикладное значение. Это не означает, что если это произошло, лаборатории нужно срочно менять организационную форму. Через год приложения уйдут в промышленность, и она снова начнет заниматься фундаментальными исследованиями. Делить академическую науку на фундаментальную и прикладную очень опасно.

Сегодня основная беда российской науки заключается даже не в скудном финансировании, а в невостребованности ее результатов российской экономикой. Если бы последняя развивалась на основе высоких технологий, то и деньги сразу же появились бы. Да, был бы ряд проблем, которые нужно было бы решить. Одна из них свойственна физике полупроводников, физике твердого тела, ряду биологических исследований, где прикладные результаты появляются очень быстро. Как сделать так, чтобы они столь же быстро внедрялись?

Это проблема не только России. Ваш покорный слуга является президентом Европейского материаловедческого форума. Это значит, что исследования в области физики и технологии материалов объединены в рамках всей Европы. И Европа очень беспокоится, что проигрывает соревнование Америке и Японии в области реализации инноваций. Ведь в ЕС средств на науку тратят не меньше, однако, нобелевские премии по физике две трети - американские.

Европейцы думают, как сделать, чтобы наука имела более эффективное приложение. И один вариант нашли. В материаловедческом форуме три президента: ученый, политик и представитель крупного бизнеса. Чтобы была связь. В Америке университетская наука крепко связана с бизнесом. Посмотрите на послужной список многих университетских профессоров - они сперва работали в исследовательских лабораториях крупных компаний, сделали там имя, а уже потом пришли преподавать. Естественно, они не утратили свои связи. В Европе же и у нас карьера профессора всегда развивалась чисто по линии преподавания и исследований только в университете. Нужно устанавливать более тесное взаимодействие с промышленностью.

Инновационный процесс, на самом деле, не заключается в смене организационно-правовой формы институтов. Нужно развивать экономику на базе высоких технологий. Создавать внедренческие зоны. Профессора должны участвовать в малых инновационных компаниях. Желающие могут по своему выбору уходить в бизнес. А планировать, как написано в программе, что мы сократим к 2008 году число бюджетных ставок в Академии наук на 25 процентов, но 15 процентов переведем на внебюджетное финансирование...

РГ: - Жорес Иванович, Физтех же довольно успешно создает малые предприятия...

Алферов: - Правильно, мы начали это делать, как только появилась такая возможность. Первое предприятие было создано в 1988 году. Потом - ряд других.

Но тут возникают свои проблемы. Для малых предприятий есть требование - быть частными. Тогда им оказывается определенная помощь. Но институты заинтересованы в том, чтобы они были одним из основных учредителей инновационных предприятий. Ведь малое предприятие продолжает питаться результатами работы института.

РГ: - И все же, если начнется сокращение, как ФТИ имени Иоффе его переживет?

Алферов: - Очень тяжело. Если создавать в институте внебюджетные подразделения... Да человек просто уйдет в коммерческую структуру. Ведь, попав во внебюджетное подразделение, он теряет уверенность в том, что завтра будет сотрудником института.

До сих пор мы даже наших сотрудников, уехавших на работу за границу, оставляли числиться в институте без сохранения зарплаты. Как бы в творческом отпуске. И это для них было очень важно. Между прочим, многие наши лаборатории хорошо живут за счет получения международных грантов и контрактов. А их проще получить, когда там, за рубежом, работает наш сотрудник, не прервавший окончательно отношения с институтом. И знает, что, когда вернется в Россию, он придет назад в институт. Тогда он старается помочь.

Почему нужно сверху расписывать, как жить научному институту? В советское время с семидесятых годов нам никто не диктовал правил.

РГ: - Но я помню, как в те времена на занятиях нам приводили такие цифры: одна треть институтов СССР за 15 лет не выдала ни одной новой идеи и разработки. Значит, был избыток научных учреждений?

Алферов: - Не знаю, в Физтехе никогда недостатка в новых идеях не ощущалось. Разговоры об избыточности науки в России пошли в начале девяностых. Но тогда совершенно несправедливо научным считали огромное число отраслевых институтов, которые выполняли функции чуть выше, чем заводские лаборатории и конструкторские бюро. Люди, которых там относили к научному корпусу, были просто высококвалифицированными инженерами, а не учеными. Вот и возникало представление о переизбытке.