РГ: - Так, что, для отраслевой науки акционирование и приватизация - нормально?

Алферов: - По сути дела, для отраслевой науке подразделения вроде малых инновационных предприятий, которые у нас возникают время от времени, должны быть нормальным явлением.

РГ: - Вы говорите, что главная проблема науки - отсутствие спроса на ее результаты. Но, общаясь на последних венчурных ярмарках с представителями инвестиционных компаний, я слышал противоположное: деньги есть, нет нормальных проработанных предложений. Одни умозрительные идеи.

Алферов: - Это вполне объяснимо. Самые большие потери от реформ понесла как раз отраслевая наука. А нормальный путь открытия от идеи до внедрения примерно одинаков, и у нас (я имею в виду прежние времена), и на Западе. Принципиально новый образец возникает в лаборатории института, занимающегося фундаментальной наукой. Путь до реального производства занимает 5-10 лет. В прежние времена как раз отраслевые институты должны были довести дело до внедрения. Теперь отдельные лаборатории и прикладные институты просто исчезли. А если венчуристы обращаются в академические учреждения, то конечно, у нас есть только новые идеи и, иногда, принципиально новые образцы.

Вот мы и говорим о «старт-апе», технико-внедренческих зонах и прочих вещах, предусмотренных в программе реформирования науки. И с этим я согласен. В свое время Рейган, став президентам, бросил фразу: «Small is beautifull». Маленькое - прекрасно. Небольшие компании играют большую роль в развитии технологического бизнеса. Они должны возникать, выполнять свою функцию и исчезать. Но источником первоначальных разработок являются академические институты. Вот, говорят, в США наука делается в университетах (и у нас-де так должно быть). На самом деле, в исследовательских центрах при университетах (а это наиболее мощная часть тамошней науки) большинство профессоров имеют очень небольшую преподавательскую нагрузку. А финансируются университеты на половину федеральным бюджетом, на 25 - 20 процентов - бюджетом штата. И лишь остальное - частные деньги. Исследовательские центры американских университетов - это аналоги наших академических институтов.

РГ: - Год назад состоялся президентский совет, посвященный интеграции науки и образования. Что после него изменилось ? И сразу же вопрос: как дела у вашего фонда? Он так и продолжает платить с каждого рубля 37 копеек налогов государству?

Алферов: - Я бы сказал, со времен совета почти ничего не изменилось. Очень важно, чтобы как можно больше ученых академии участвовало в образовательном процессе. Можно создавать академические учебные заведения. Можно передавать исследовательские организации академии вузам. Обо всем этом говорится в программе реформирования науки и я с этим согласен. Больше того, сам говорил о том же еще в 1989 году.

Но это должны быть конкретные решения и им не должно препятствовать чиновное законодательство. А так... На протяжении пяти лет не может начать функционировать придуманный мной академический физико-технологический университет. Это учебное заведение совершенно нового типа. Наше участие в образовательном процессе - дело не простое. Академический институт отвечать за подготовку бакалавров не может. Мы должны заниматься аспирантурой и частично магистратурой. Фактически, так происходит на физикотехническом факультете Политехнического университета, студенты которого занимаются в нашем научно-образовательном центре. Обучение на первых курсах ведем не мы.

Академический физико-технологический университет имеет лицензию, программы, практически можно использовать для него недавно построенное здание. Но... нет бюджетного финансирования, а потому нельзя по-настоящему начать прием в аспирантуру и магистратуру.

Чиновники все время ищут и находят возможность нам отказать. Как-то раз на начальной стадии я говорил с заведующей одним из отделов Минфина. И она мне сказала: «Академия не имеет права расходовать деньги на научно-образовательный центр (который у нас прекрасно работает), поскольку должен заниматься и имеет деньги на науку. А университеты не имеют права расходовать деньги на науку, поскольку должны заниматься и получают деньги на образование». Вот, так.

Самое обидное, за эти пять лет я познакомился с академическим университетом в Китае, а также на Тайване и в Японии, возникшими уже после появления моей идеи, и работающими на тех же принципах и даже по тем же специальностям. Ведь, если экономика начинает базироваться на высоких технологиях, кандидат наук становится массовой профессией. И уровень квалификации ему нужен иной: с высоким уровнем знания иностранных языков, философии, истории, естествознания и пограничных областей науки.

Но сейчас появилась надежда, что дело сдвинется. В типовом положении о высшем учебном заведении было записано, что высшие полномочия учредителя осуществляет министерство образования. «А значит, РАН учредителем быть не может», - поясняли нам чиновники. 17 января 2006 года вышло новое постановление. И в нем сказано, что федеральный орган исполнительной власти осуществляет полномочия учредителя, если иное не предусмотрено актом Правительства РФ. Теперь осталось дождаться акта правительства. Надеюсь, на это уйдет не пять лет.

Что же касается фонда, он работает. Правда, основным спонсором его по-прежнему являюсь лично я. Боюсь, это так и останется, пока не изменится налоговое законодательство. 13 и 14 марта по моему предложению в Петербурге пройдет выездное заседание комитета по науке и образованию Государственной Думы. И основным вопросом на нем будет законодательное обеспечение интеграции науки и образования. Я опять буду поднимать вопрос об освобождении фондов поддержки науки и образования от налогов. Но пока мы все время получаем отрицательные заключения из правительства.

РГ: - Жорес Иванович, три года назад Вы выходили с идеей создания технопарка. Пресс-конференцию относительно этого Вы проводили как раз в представительстве нашей газеты. Сейчас, насколько я знаю, ФТИ имени Иоффе решил стать резидентом в особой экономической зоне «Нойдорф - Ново-Орловский парк». Какое отношение это имеет к старому проекту?

Алферов: - Практически, никакого. Технопарк должен был быть создан вокруг и на основе новейшего завод кремниевой микроэлектроники, который предлагала построить в Петербурге одна немецкая компания. Мы таким образом сразу же выходили на современный уровень в микроэлектронике. И на мировой рынок, поскольку компания принимала на себя ответственность за реализацию четверти продукции. Но идея погибла, увязнув в чиновничьих согласованиях.

Сегодняшняя ОЭЗ имеет ряд льгот по налогам и некие вложения из федерального и местного бюджета в развитие инфраструктуры территории. А дальше - создавай малые предприятия. Это далеко не то, что предлагалось мною три года назад. И конкретной программы пока нет. Хотя, это, конечно, положительный сдвиг.

РГ: - Со второго квартала начинается пилотный проект по переводу РАН на отраслевую систему оплаты труда. Институты готовы к этому?

Алферов: - Не знаю, поживем - увидим. С точки зрения оплаты труда проблем вообще много. В программе реформирования написано, что научный работник к 2008 году должен получить 30 тысяч рублей, молодой исследователь - 15-20 тысяч, вспомогательный персонал - 12 тысяч. Такая большая разница между научным и вспомогательным персоналом для нашего института, к примеру, где во вспомогательный персонал входят люди, обслуживающие сложнейшие приборы и установки (инженеры высокой квалификации), совершенно неприемлема. Ведь от их работы результаты зависят, зачастую, не меньше, чем от ученых.