открыла ему глаз, но затем Сарита заставила ее обратить внимание на зрачок и кивнула сама себе.

— Наркотик, — пробормотала она, отпустив его веко и повернувшись, чтобы посмотреть на капельницу для внутривенных вливаний. Поскольку он бессмертен и все такое, она решила, что пакет с кровью пуст. Теперь она увидела, что в пакете еще остался дюйм прозрачной жидкости.

Обратив внимание на катетер в его руке, она оторвала ленту и вытащила иглу. Она позволила ему свободно раскачиваться рядом со столом, а затем быстро взглянула на точку вставки, чтобы убедиться, что все в порядке. На поверхности выступила капля крови, но когда она смахнула ее, Сарита не увидела даже точки, которая указывала бы ей, куда вошла игла. Так быстро он исцелился.

Пожав плечами, она отпустила его руку и снова посмотрела ему в лицо, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы действие наркотиков прекратилось. Какое-то время она решала и обдумывала, что делать дальше.

Сарита оглядела комнату, заметила холодильник вдоль стены справа от нее и подошла, чтобы открыть его. Кровь. Много крови. Не так много, как в холодильнике, который она видела в камере пыток доктора Дресслера, но добрых тридцать или сорок пакетов.

«Еще один признак того, что Дресслер ожидал, что они здесь задержатся», — подумала Сарита и почувствовала, как ее губы сжались. Этого не произойдет. Она уберется отсюда так быстро, как только сможет. У нее были дела. Ей нужно было найти бабушку, и это могло стать проблемой само по себе. Она не видела ее ни в доме Дресслера, ни в лаборатории, но это не значит, что ее там не было. Конечно, Сарита больше не верила, что мужчина сказал ей правду, когда позвонил и сообщил, что ее бабушка упала. Где бы она ни была, Сарита должна была найти ее и увести от сумасшедшего старого мудака, на которого эта женщина работала еще до рождения Сариты. А затем она намеревалась сообщить об ублюдке в венесуэльскую полицию и проследить, чтобы против него были выдвинуты обвинения, прежде чем она отправится домой, в свою маленькую квартирку и на свою работу. Ей придется взять с собой бабушку, подумала Сарита. Женщине некуда будет пойти.

Ее мысли тут же переполнились беспокойством о том, как это сделать. Нужна ли ей гостевая виза? Как ее получить? Был ли у ее бабушки вообще паспорт?

Отбросив на время эти заботы, Сарита закрыла дверцу холодильника и повернулась, чтобы прислониться к ней, размышляя, как выбраться из этого места. Доктор Дресслер сказал в письме, что именно здесь он и его жена жили, ожидая, пока будет построен дом на острове. Она предположила, что это означает, что этот дом находится на материке. Это было хоть что-то. Там был причал, но не было дороги, так что они явно были на берегу и на приличном расстоянии от ближайшей деревни или города.

Сарита предположила, что им придется уйти. Попробовать найти помощь. Надеюсь, им не придется идти слишком далеко, чтобы найти ее. Но здесь было много провизии, которую они могли взять с собой на случай, если им понадобится время, чтобы найти цивилизацию.

Однако Сарите не нравилась мысль о том, что ей придется идти туда одетой так, как сейчас, или в какой-нибудь нелепой ночнушке в шкафу наверху. Это было все, что ей было доступно. Доктор Дресслер, вероятно, надеялся, что это задержит ее здесь.

— Не выйдет, — пробормотала Сарита и оттолкнулась от холодильника, чтобы выйти в соседнюю комнату. Она быстро проверит ящики, пока ждет, когда проснется спящий Дракула. Может быть, она найдет что-нибудь полезное, например, старую одежду. Скорее всего, от нее будет вонять плесенью или нафталиновыми шариками, но с этим она справится, и, по крайней мере, у нее будет хоть какая-то защита от того, что жуки съедят ее заживо.

Остановившись у ящиков вдоль стены, Сарита начала их открывать. Первый, казалось, был набит простой коричневой бумагой, но когда она схватила горсть и вытащила ее, она развалилась, и что-то упало на землю и разбилось.

Нахмурившись, Сарита отступила назад и посмотрела на разбитый фарфор на полу. Чайная чашка, поняла она, заметив ручку, все еще прикрепленную к осколку фарфора. Коробка была полна фарфора, поняла она, почувствовав внутри завернутые в бумагу предметы. Отложив коробку в сторону, она подошла к следующей, но в ней тоже был фарфор, как и в третьей. В четвертой коробке была куча старых настольных игр. В следующих двух коробках были книги. В основном это были книги в мягкой обложке, старые романы и криминальное чтиво, ничего, что могло бы помочь одеться ни ей, ни мужчине в соседней комнате.

Едва Сарита переварила это, как звенящий звук заставил ее повернуть голову. Узнав в этом звуке- звенящие друг о друга цепи, она забыла о ящиках и повернулась, чтобы броситься к двери. К сожалению, хоть она и заметила разбитую чашку на полу и старалась избегать осколков, пока обыскивала коробки, она не подумала о них, когда повернулась, чтобы броситься к двери. По крайней мере, до тех пор, пока острая боль не заставила ее задохнуться и потянуться к ближайшему ящику для равновесия, когда она оторвала ногу от пола. Коробка не отличалась особой устойчивостью. В ту минуту, когда ее пальцы коснулись ее, проклятая штука и две коробки, на которых она стояла, рухнули на пол.

Оторвав ноющую ногу от пола, Сарита уставилась на море разбитого стекла, теперь покрывающего пространство между ней и дверью, и не смогла сдержать взрывную череду проклятий, сорвавшихся с ее губ.

Домициан только что очнулся и понял, что прикован к столу, когда кто-то начал звать утку(duck). По крайней мере, он думал, что они зовут утку. Его мышление было немного медленным и нечетким, его зрение было расплывчатым, и его слух, возможно, тоже был нарушен, но он был уверен, что услышал: «Утка! Уточная утка утки! Утка!»

Хотя, почему кто-то звал свою утку Уткой, было выше его понимания, и действительно, ни одно животное не ответило бы на ярость в этом голосе, подумал он. А потом еще одна «Утка» пронзила воздух, только на этот раз он понял, что слышит вовсе не утку, а твою ж м…(fuck)

«Ты очнулся!»

Домициан повернул голову и тупо уставился на видение, стоявшее в дверях. И она была видением. Длинные темные волосы рассыпались по плечам женщины, и прекрасные темные глаза смотрели на него поверх ее теперь сомкнутых губ, когда она смотрела на него с неудовольствием. Он ненадолго задумался над выражением ее