правилами грамматики? Мысли вроде этой могут прийти в голову только в воздухе, где люди путешествуют откуда угодно куда угодно.

Есть воздушные названия, что каждому летчику были известны еще до того, как он впервые поднялся в небо. Лондон, Дели, Бангкок – у каждого из этих земных городов есть небесный близнец. Подлетая к таким городам, будто попадаешь в гравитационное поле. Мегаполис притягивает тебя, ловит мощными незримыми лучами – а ночью, когда большой город сияет миллионами огней, они кажутся вполне зримыми. А слово «центр», которое американские диспетчеры любят добавлять к названию региона, и вовсе превращает название мегаполиса в монарший титул. «Работайте с Нью-Йорк-центром!» – приказывает рация, и ты словно видишь царственный ореол вокруг города, что раскинулся внизу.

Воздушное пространство над Западной Африкой называется Робертс. Впервые услышав это имя, я было подумал, что это дань уважения знаменитому метеорологу и капитану дарвиновского «Бигля» Роберту Фицрою. Именно в честь него, например, названа одна из областей метеорологической карты для судов ВВС. Карту эту я выучил во времена своих ранних перелетов на аэробусах. Мы вылетали рано, и я поднимался задолго до рассвета и гнал машину в Хитроу по почти безлюдным улицам ночного города, прихлебывая кофе и слушая радио. Но воздушный Робертс не имеет ничего общего с морским. Он назван так в честь первого президента Либерии, Джозефа Дженкинса Робертса, уроженца США, в юности вернувшегося в Африку, на родину предков. Отныне ее бескрайние небеса всегда будут носить его имя.

Лондон, как известно, имя существительное. А вот район, находящийся к северу от британской столицы, называется именем прилагательным – Шотландский. «Работайте с Шотландским», – скажет вам вслед диспетчер, если вы летите на север. А самолету, держащему курс на юг, диспетчер Шотландского скажет: «Работайте с Лондоном». И как тут не вспомнить старое доброе Би-би-си-радио с его вечным: «Здравствуйте! Говорит Лондон!»? Эти слова витают в воздухе почти столько же времени, сколько летают самолеты.

Многие небесные регионы носят величественные водные имена. Над Южной Америкой пролегла Амазония. Я всегда рад услышать от диспетчера: «Работайте с Рейном» – и тут же увидеть под собой голубую ленту реки. Воздушные пространства над океанами, как правило, названы в честь них. Атлантико занимает южный и центральный район Атлантического океана. Над бурными водами серых северных морей простираются Арктика и Океания. Кто знает, может быть, когда-то это были имена кораблей? Над бескрайними просторами Тихого океана небо называется Окленд, однако радиооператоры с другой стороны залива из вредности именуют его Сан-Франциско. Но это все-таки Окленд – гигантский воздушный Окленд. То-то удивились бы калифорнийцы, если бы узнали, что в воздухе их город граничит с Манилой, Новой Зеландией, Таити и Уджунгпандангом!

Над северной частью Кипра есть спорное воздушное пространство. Сразу две страны претендуют на него – и, пролетая там, мы говорим с двумя диспетчерами на двух частотах. Вблизи берегов Норвегии есть пространство, которое не принадлежит ни к какому воздушному региону. Узкая «нейтральная полоса» пролегла между норвежским Будё и российским Мурманском, как будто в вышине столкнулись два небесных тектонических пласта или в результате извержения воздушного вулкана возник невидимый остров. Еще одно безымянное небо находится в Тихом океане, западнее Галапагосского архипелага, к северу от острова Пасхи. Удивительно, но даже на воздушной карте мира, где, казалось бы, давно не должно быть белых пятен, до сих пор можно обнаружить неизведанные территории.

Африканский Браззавиль откликается на Бразза. Качество сигнала там так себе, поэтому часто приходится повторять позывной по нескольку раз, громко и четко. Скажите пилоту дальнемагистральных рейсов: «Бразза, Бразза!» – и он наверняка улыбнется и припомнит ночные часы под звездами экваториальной Африки. Но самые изящные названия принадлежат, без сомнения, двум смежным областям над Западной Африкой. Их позывные – «Дакар Террестре» и «Дакар Океаник». Два Дакара парят в небе – земной и морской.

Пересечение воздушных границ – отдельный ритуал. Есть что-то величественное в том, как диспетчеры передают пилотов с рук на руки дальше и дальше, по всему земному шару. Иногда еще за несколько миль до невидимой линии слышишь торжественное: «Вы свободны. Работайте с Джеддой».

Бывает, летчики привязываются к едва заметным точкам на мировой карте, обозначающим места столь малые, что, кроме пролетающих над ними пилотов, никто о них и не вспоминает.

Для летчиков эти места часто являются ценными ориентирами, поскольку там установлены радиомаяки. Пролетая над ними, нельзя не вспомнить о старых судоходных маяках, что помогали кораблям не потеряться в море, предупреждали об опасностях вроде наступления Испанской армады или чествовали своими огнями восшествие нового монарха на престол. В 1920-х сотни маяков (многие из них стояли на вершинах холмов) зажглись в честь первых почтовых перелетов из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Цепочки светящихся точек протянулись по всей стране, показывая летчикам расположение железнодорожных путей и маршрутов «Пони-экспресс» и помогая найти кратчайший путь до пункта назначения. Поговаривали даже о том, чтобы построить специальную «световую дорогу» через Атлантический океан – для дирижаблей. Многие радиомаяки на западе Британии сегодня стоят на месте прежних световых маяков.

Раньше летчик вручную настраивался на частоту маяка, чтобы понять, на каком он от него расстоянии и правильно ли движется. Теперь бортовые устройства самолетов сами постоянно ищут маяки, совсем как водитель в незнакомом городе высматривает таблички с названиями улиц. У каждого маяка своя частота, и, когда бортовой компьютер распознает ее, на наших экранах вспыхивает название. Так мы знакомимся с маяками мира.

На Кейп-Коде возвышается любимец туристов – маяк, весьма удачно названный в честь итальянского инженера Гульельмо Маркони, изобретателя радио. Маркони перекликается с самолетом, как в детской игре «Марко Поло». Самолет подает сигнал: «Марко!» – и засекает, сколько времени пройдет до того, как раздастся ответное «Поло!». Таким образом бортовой компьютер устанавливает расстояние между воздушным судном и маяком.

В глубинке же все просто: где аэропорт – там и радиомаяк. В малонаселенной местности подспорий для летчика крайне мало, и такие маяки обладают исключительной важностью. В Гренландии есть аэропорт Аасиаат. Он находится рядом с заливом, который я мечтаю когда-нибудь посетить; его удивительное имя – Диско-Бэй – знакомо разве что любителям географических атласов да пилотам-дальнемагистральщикам. На севере Канады есть места, от названий которых даже в этих вечно заснеженных местах чувствуешь себя немножко теплее – Солнечный берег, Коралловый залив. В тех краях расположен аэропорт Черчилль. У него есть только одна взлетно-посадочная полоса, и она же единственная на тысячи миль вокруг. Сюда частенько наведываются полярные медведи. Стоит аэропорт в Гудзоновом заливе. Именно здесь взбунтовавшиеся моряки высадили с корабля Генри