плечами, породив ненужную циркуляцию из-под мышек, где у него густо рос ценный мех.

Все да не все. Гражданин Лыткин вечером 1 июня зарезамши своего коллегу по несчастью, как указывали оперативники уголовного розыска «из неприязненных отношений». Чистая 115-я «Умышленное убийство», срок заключения до 20 лет. И не угадали ни разу. Это не от того, что я такой офигительный следователь, просто дружить надо с кем надо, Касаткин из УСБ и намекнул, что дело с двойным дном, к тому же имело место злодеяние в Ущелье.

— Слушай, Семен, а как ты вообще в Ущелье выживаешь? Там же собаки! — начал я раскрутку.

— Не собаки, а айуры, начальник! — поправил Лыткин. — Но они зверствуют исключительно по ночам. Днем ни одной в Ущелье не найдете-отсыпаются в норах.

— Нор там до хера! — задумчиво заметил я.

— Исключительно до хера.

У меня имелось совсем немного знакомых, употребляющих слово «исключительно» в разговорной речи.

— Где учился? — поинтересовался я.

— У меня 2 высших!

Переучился, понял я.

— Тебе светит 115-я, но есть возможность соскочить, — предложил я.

— Вчистую? — глаза старика разгорелись.

— Еще чего. Переквалифицируем как убийство по неосторожности, срок малый, колония облегченная, кукурузные хлопья будешь на хате кушать.

— А это не блудняк? — засомневался Лыткин.

— Гадом буду!

— Ладно, банкуйте! Что тебя интересует, начальник?

— За что холодного сделал?

— Испытал «личный неприязнь»!

Я стукнул кулаком в стол.

— Все понял, начальник. Из-за мяса я чепушилу и замочил. Афер он был конченный, — пошел он на попятную.

Далее последовал непереводимый набор диалектов, который я все же рискну перевести.

Когда Волга ушла в Разлом, на ее месте возник второй Клондайк. Ущелье предстало перед первооткрывателями в виде склада богатых утопленников, машин, утерянных в разное время с плав средств ценных вещей. С войны и мирного времени в слоях ила копились немаленькие запасы оружия и боеприпасов. Пышный расцвет криминала был обеспечен.

От Москвы (бывшей) до Астрахани теплоходы, пристани и дебаркадеры превратились в гостиницы, ночлежки и бордели. Авторитеты делили сферы влияния, в разборках принимали живое участие крупнокалиберные пулеметы.

Порядок пытались навести неоднократно. Нескончаемые операции с привлечением войсковых соединений, показательные казни главарей. Результат-полный ноль. Пересеченная местность, зеленка, отсутствие дорог, занятость армейского контингента в Африке-все эти факторы заставили давно махнуть на Ущелье рукой.

Плотины это не касалось. На расстоянии 10–15 километров от стратегического объекта был создан охранный Периметр. Колючая проволока, вышки, блокпосты, датчики и видео фиксация. При необходимости в воздух поднимались вертолеты, выжигающие все к чертовой матери.

Еще до разговора с Лыткиным имелись подозрения, что Периметр дырявый, теперь они подтвердились. Лыткин признался, что особой мафии внутри Периметра нет, но «есть черные копатели», бомжи и проститутки.

Лыткин энд коллеги перебиваются находками цветных металлов, ценных вещей с затонувших «галеонов», просроченных продуктов со свалок у гостиниц-теплоходов. У них даже поселки имеются. Вот тебе и Периметр на замке!

В последнее время айуры-бездомные одичавшие псы стали откуда-то таскать останки древних людей. Они не ели их сразу, а предпочитали закапывать в ил. Бродяги поначалу мало тухлятиной интересовались. Пока не нашелся покупатель.

— Кто такой? — задал я вопрос.

— Объявился в Ущелье некий красавец. Погоняло Цеппелин. Он платил бабки за все, что было связано с древними останками-за бытовые вещи, украшения, оружие. На останках все это сохранилось.

— С чего ты взял, что они древние?

— Потому, как и не люди это были, а первобытные твари. Морды с клювами как у сов перьями покрыты. Ходят легенды, что «люди-совы» жили в недрах Жигулевских гор тысячи лет назад. Раньше их жилье находилось глубоко под водой. Когда Волга ушла, пещеры открылись. Когда айуры начали оттуда «мясо» таскать, стало понятно, что этого добра там навалом. Места там гиблые. Особо жадные туда рванули, но из этого лабиринта еще никто не выбирался живым. Так этот Цеппелин вылавливает в ущелье конченных бухариков и туда силой спускает. Говорят, народу сгубил немеряно.

— Откуда сведения, если он всех, как ты выражаешься, сгубил? — подколол я.

— Некоторые вернулись, — нехотя признал бродяга. — Божатся, что там голоса доносятся из-под земли, гораздо глубже дна Волги. Молят о прощении, только нет им прощения.

— Оставим грешников в покое. Цеппелин из блатных? — спросил я.

Простой вопрос заставил бомжа передернуться.

— Мутный он. Видимых наколок нет, но раздетым его никто не видел. Экипировочка у него вся новая, черные брюки, черная куртка с капюшоном. На рукаве серебряная буква «Р». Высокие шнурованные ботинки всегда сверкают, как только что из магаза. Передвигается по Периметру на какой-то военной машине — на колесах, вся в броне, вместо окон бойницы.

Кожная болезнь у него вроде, кожа гладкая, но неживая на вид. Лысый, бровей нет, никакой растительности нет. Слухи ходят, из бывших вояк, то ли в танке горел, то ли в самолете. Мог и радиацию схватить. «Мясо» покупал и в блокнотике все записывал, откуда оно. Карта у него была со скатерть размером, я подглядел, там в центре Плотина, да с подробностями. А ведь туда ходу нет, закрытая зона, там стреляют без предупреждения и в Разлом холодных скидывают.

Лыткин в своем рассказе словно наткнулся на препятствие и замолк.

— Как вы с ним связывались?

— Он в гостинице «Россия» одно время жил.

Я не сразу понял, что речь идет о теплоходе «Россия», вставшем в Ущелье на вечный прикол.

— Что-нибудь еще о Цеппелине сообщить можешь? Точно не знаешь, что конкретно он ищет?

— Падлой буду, гражданин начальник!

Гражданин Лыткин был осужден по статье 109 УК РФ «Убийство по неосторожности» и получил свой законный трешник.

Водка с лимоном. 6 июня.

Когда население окончательно отучили читать, в городе была проведена оптимизация-вместо библиотек открыли рюмочные. В одной из них я ударно надирался водкой. Я сделал открытие, оказывается, закуска совсем не обязательна, сойдет и лимончик в сахарной пудре. Меня трясло от страха.

На грани максимальной дозы начались глюки. Откуда-то возник Касаткин из УСБ и осуждающе произнес:

— Что с тобой, Женя? Сначала ты у меня выторговал дело Маслова, а как дошло до дела, сразу в кусты? Так не получится.

Я с изумлением понял, что слышу подробные сентенции не впервые. В обед меня оторвал от тефтелек звонок Коликовой, которая зачитала тефтелькам приговор и в приказном порядке велела явиться в прокуратуру. Что-то мне говорила, что речь не идет о пригласительном билете на концерт Миши Боярникова.

Алкоголикова говорила много и филигранно. Ее пламенную речь можно было вставить в сериал, развернув на пару серий. Брошка на шее за 30 лимонов раскалилась до бела, если бы там были не настоящие бриллианты, они бы