на свою команду. Она уже полностью пришла в себя. В голове сложилась её настоящая жизнь. Она росла с Барракудой и Муреной. На самом деле у них другие имена, но когда они решили стать командой и бороться в виртуале за денежные призы, то выбрали себе клички. Они — хищные рыбы. Элли усмехнулась. Сейчас это звучит уже не так круто, как звучало, когда им было по пятнадцать. Они начали играть, когда Элли и Барракуде было пятнадцать, Мурене — семнадцать, а Лещу тогда было двенадцать и он только и делал, что бегал за ними и умолял принять в команду. Но его взяли лишь через три года, когда один из старших, кого они уговорили числиться в команде чисто номинально, чтобы соблюсти требования, умер. Тогда и взяли Леща. И хорошо сделали. Барракуда зудела, что от Леща будут одни проблемы, но вышло наоборот. В общем, всё было неплохо. Они играли, набирались опыта, участвовали во всех призовых играх. По мелочёвке даже выигрывали. Постепенно сложились роли. Элли — командир, Лещ — техник, Мурена — ближний бой, а Барракуда — дальний. Медика у них не было, но медики вообще ценятся высоко. Как и врачи в реальности. Их клан как раз сейчас копил на обучение своего врача, потому что на платном можно было разориться. И почти накопил, насколько знала Элли. Потому что недавно с ней говорили о том, что учиться на врача хотят отправить её. Но у Элли, честно, душа к этому не лежала. Она много раз объясняла, что медицина — не её тема. Что проще выбросить деньги на ветер. Отстали. Но теперь они хотят отправить на учёбу Мурену. А значит, команда лишится одного игрока.

Элли, как и каждый из них, прекрасно понимала, что собственный медик в клане — благо. Конечно, Мурене надо ехать. Но чёрт возьми, кем же её заменить?

Эти виртуальные игрушки в понимании взрослых были ерундой. Нет, они, конечно, знали, что на них можно заработать очень, очень много, но считали, что для этого надо много вкладываться. Никто не верил, что Элли и компания смогут где-то там вырваться вперёд и внести в добычу денег для клана свой полноценный вклад. Их то и дело пытались пристроить куда-нибудь в более полезное место. Но не заставляли. Элли поэтому и любила свой клан, что их никто никогда ни к чему не принуждал. Взрослые всегда разговаривали и объясняли. Они давали столько свободы, сколько могли дать. Элли их всех за это любила.

Хотя обидно, конечно, что в них не верили. Но зато не мешали!

Однако Мурена вскоре уедет. И заменить её некем. В клане следующий по возрасту — Богдашка, ему тринадцать. И он как болтливый попугай, который, чуть что, ко-ко-ко, бросается в бой. И не слышит ничьих команд и приказаний. Вначале надо показать, что не трус, а послушать старших — потом, такой у него девиз. Ну какой из него игрок?

Но если они выиграют хотя бы раз… Если их имена узнают, Элли легко найдёт в команду новых игроков. И даже медика.

Но пока об этом остаётся только мечтать.

— Что мы будем делать дальше? — Спросил Лещ. — Деньги просрали.

— Ничего. — Ответила Мурена. — Мы попробовали, не вышло. Хорошо хоть целые ушли. Представляю, если бы нам влепили административку! Там такие штрафы, что нас до конца жизни заперли бы в подвале без доступа в Сеть. Так что что теперь… Поищем другую призовую игру с обычными оболочками.

— Столько времени потеряли! — Злилась Барракуда, сложив руки на груди.

Элли молчала. Два мира смешались и перекрывали друг друга, как только она закрывала глаза. Синий свет в тёмном тоннеле… “Не знаю, что с тобой не так… но я узнаю.” Этот жуткий червяк, у которого полная пасть зубов. В описании игры было сказано, что препятствия к цели составляют собой “сложный комплекс живых и неживых объектов”, но это просто слова. Одно дело — стрелять во что-то игровое, и ты знаешь, что это игра. И совсем другое… думать, что это настоящие существа, которые совершенно по-настоящему тебя сожрут. С кровью и болью.

— …и потребовать вернуть деньги!

Элли снова включилась в разговор.

— Ага, так они тебе и вернули деньги. — Монотонно говорила Мурена, трогая за кончик свою толстую косу. — Ты их фиг найдёшь.

— По сетке найду! — Горячился Лещ.

— И что? Будешь по сетке к их совести взывать? — Насмешливо вступила Барракуда. — Типа, как не стыдно, верните деньги?

— Надо думать! — Лещ покраснел, но стоял на своём.

— Ну, думай. — Мурена вздохнула. — В суд на них не подать. Мы эти деньги потеряли, просто прими это.

— Так просто сдаться?

— Так просто. Думаешь, нам не жалко? Полгода от всего отказывались… и так легко их профукать.

— Элли. — Лещ вперился в неё нервным взглядом. — Ты что думаешь?

Они спорят о деньгах. Лещ, наивная душа, думает, что можно часть денег вернуть. Истребовать назад у беззаконников. Хм. Во многом он ещё такой наивный…

— Лещ, забудь. Деньги мы не вернём. — Сказала Элли. В её голове тем временем уже зрел другой план.

— Но почему хотя бы не попробовать?

— Стоп. — Элли села прямо, потом облокотилась на колени и принялась тереть друг об друга ладони. — У меня другой план.

— Какой? — Барракуда нахмурилась.

— Мы не будем искать новую игру. Мы закончим эту.

— Как? — Спросила Мурена.

Элли нервно вздохнула.

— Я вернусь и закончу то, что начала. Приз будет наш.

— И как ты это сделаешь без оболочки? — Снова спросила Мурена.

Ну вот, теперь самое главное. Придётся сказать это вслух, ничего не поделаешь.

— Мы найдём новую оболочку. В старой лаборатории.

В комнате стало мертвецки тихо. Даже Лещ не знал, что ответить, у него челюсть отвалилась и глаза осоловели.

— Чего? — Наконец, пришла в себя Мурена. — Повтори.

— Вы слышали. Мы пойдём в подземный комплекс старой лаборатории и найдём оболочку. Там их как грязи.

— Там опасно! — Воскликнула Барракуда.

— Ага.

— И что? Тебе плевать? — Горячилась та.

— Нет, не плевать.

Элли осторожно вернулась в мягкие объятия дивана и задумалась.

— Мы там умрём. — Невозмутимо подала голос Мурена.

— Неа. Мы войдём, отыщем оболочку и я закончу то, что начала.

— Мы даже не дойдём до оболочки.

— А я сказала, дойдём.

— На чём основано это утверждение?

— На моей уверенности.

— Она материальна?

Элли часто так спорила с Муреной. Та не психовала, а пыталась понять и разобраться, и бывало, благодаря этому Элли видела свой план с какой-то новой стороны и даже, взглянув со стороны, могла его изменить.

Но не